Дэвид Кортен - Когда корпорации правят миром

В результате нашего анализа нам казалось очевидным, что для восстановления устойчивых отношений с матерью-землей мы должны порвать с иллюзиями мира денег, вернуться к духовному смыслу нашей жизни и вернуть экономические институты на место, так чтобы они были неразрывно связаны с простыми людьми и жизнью. Мы, таким образом, пришли к выводу, что задачей развития в интересах людей в самом широком смысле должно быть создание общества, ориентированного на жизнь, в котором экономика является лишь одним из средств обеспечить хорошую жизнь, а не целью человеческого существования. Поскольку наши лидеры находятся в плену мифов и привилегий тех институтов, которые они возглавляют, то лидерство в этом творческом процессе реформирования институтов и воссоздания ценностей должно сходить изнутри гражданского общества.

Это был во многом банальный вывод. Мы всего лишь вторично открыли ту древнюю истину, что существует большая напряженность между нашей духовнной сущностью и экономической жизнью, и что здоровая общественная духовная жизнедеятельность зависит от поддержания равновесия между ними правильной перспективы. Не было также ничего нового и в признании важности гражданского общества, которое всегда составляло основу демократического управления. И все же мы чувствовали, что углубили свое собственное понимание практической значимости этих идей для того кризиса, в которой находятся современные общества. Мы посвятили остаток времени в Багио формулированию наших выводов в статье, озаглавленной «Экономика, экология и духовность: к теории и практике устойчивости».

Летом 1992 года, незадолго до описанной встречи в Багио, мы с Фрэн уехали из Юго-Восточной Азии и вернулись в Соединенные Штаты. Мы объявили о своем решении друзьям и коллегам в нашем рождественском письме, приведя следующее объяснение:

Нас привлекли эти далекие регионы в начале 1960-х годов, потому что мы считали их средоточием проблем развития, решению которых мы еще в студенческие годы решили посвятить свою карьеру. Мы началу эту карьеру, воспринимая ее как своеобразную миссию — поделиться уроками американского успеха со всем миром, чтобы «они" смогли стать более похожими на «нас.

Развитие, как мы его понимали 30 лет назад и как это до сих пор энергично пропагандирует Всемирный банк, ВМФ (Международный валютный фонд); администрация Буша и большинство влиятельных экономических институтов мира, не служит большей части человечества. И корни этой проблемы кроются не в бедном населении «слаборазвитого» мира. Их нужно искать в странах, которые задают глобальные стандарты расточительной роскоши и диктуют глобальную политику, ведущую мир к общественному и экологическому саморазрушению.

Теперь, когда мы стали на тридцать лет старше и, надеюсь, значительно мудрее, мы с Фрэн поняли, до какой степени американский «успех» является одной из ключевых проблем мира. В самом деле, окончательное подтверждение этого тезиса мы находим в самой Америке.

С нашей выгодной позиции в Азии мы с ужасом наблюдали, как та самая политика, которую Соединенные Штаты проводили во всем мире, создала третий мир в собственных границах, что проявилось в растущей пропасти между богатыми и бедными, зависимости от иностранного долга, ухудшении системы образования, росте детской смертности, экономической зависимости от экспорта первичных продуктов, включая остатки девственных лесов, беспорядочных свалках ядовитых отходов, в разрушении семейных и общественных связей.

Пока мы находились вдали от дома, власть имущие сосредоточили богатство нации в своих руках и устранились от ответственности за своих менее; удачливых соотечественников. Профсоюзы потеряли былую силу, поскольку американские рабочие, отчаянно пытающиеся сохранить свою работу, были вынуждены конкурировать с еще более отчаявшимися безработными Мексики, Бангладеш и других стран третьего мира, соглашаясь в переговорах на сокращение зарплаты с корпорациями, которые хотя и сохраняют американские названия, но уже не соблюдают верности своей нации.

Мы чувствуем, что наше собственное образование стало основным ребром тех лет, которые мы провели за границей, и что пришло время вернутся домой, чтобы выполнить наши обязательства и взглянуть на проблему в месте ее географического происхождения. Нью-Йорк, крупный центр экономической власти, проявляющий все признаки современного города третьего мира — включая армию бездомных и безработных, существующих бок о бок с экстравагантной роскошью жизни богатых и знаменитых, неспособным правительством и разнузданным насилием — показался нам удачным выбором. Поэтому мы переселяемся в брюхо чудовища и берем с собой знания и опыт, приобретенные во время нашего тридцатилетнего изучения причин таких условий.

Мы отправились решать за других проблемы, которые, как мы полагали, заключены в них, пытаясь сделать их более похожими на нас. Теперь мы вернулись домой для того, чтобы помочь нашим соотечественникам лучше понять, каким образом мы — не исключая себя — содействуем тому, чтобы толкать мир на путь саморазрушения. Только когда мы будем готовы принять на себя ответственность и изменить себя, другие смогут полностью отвоевать то социальное и экологическое пространство, которое мы отобрали у них, и вновь обрести способность удовлетворять свои потребности в справедливом, демократичном и устойчивом мире, основанном на принципах равноправного партнерства.

Поскольку проблемы, обсуждаемые на этих страницах, неразрывно связаны основополагающими вопросами о ценностях, я полагаю, что уместно раскрыть те политические и духовные ценности, из которых я исхожу. Если говорить о политических ценностях, то я остаюсь традиционным консерватором в том смысле, что сохраняю глубокое недоверие к большим учреждениям и сосредоточении в них бесконтрольной власти. Я также продолжаю верить в важность рынка и частной собственности. Однако, в отличие от многих современных консерваторов, я питаю не больше любви к большому бизнесу, чем к большому правительству. И я не считаю, что обладание богатством должно сопровождаться особыми политическими привилегиями.

Я разделяю сострадание либералов к лишенным политических прав, приверженность равенству и озабоченность состоянием природы и верю, что правительство должно играть существенную роль, а права частной собственности должны иметь ограничения. Однако я считаю, что большое правительство может стать таким же бесконтрольным и так же разрушать общественные ценности, как и большой бизнес. Собственно говоря, я не доверяю ни одной организации, которая забирает в свои руки и концентрирует огромную власть, не поддающуюся контролю извне. Короче говоря, я причисляю себя к тем, кто ищет новый, скорее прагматичным, чем идеологический путь, и кто не легко поддается классификации в пределах консервативно-либерального спектра политических убеждений.