Дэвид Кортен - Когда корпорации правят миром

С каждым шагом на этом пути ослабевали общественные институты и усиливалась зависимость от денежной экономики, особенно зарубежной. Одобрялось и поддерживалось создание органами управления громадного бюрократического аппарата взамен прежних систем образования, здравоохранения и социального обеспечения. Последовала структурная доводка, и бедным, которые зависели от этих организаций, было заявлено, что они обходят слишком дорого и препятствуют необходимому для экономики международному товарообмену, особенно оплате долгов зарубежным банкам. Людям еле дует обходиться без этих ненужных затрат. Более того, они должны использовать еще больше своих сельскохозяйственных угодий для производства зepна экспорт, импортировать еще больше необходимых им продуктов и привлекать иностранных инвесторов предложениями налоговых льгот, дешевых лесоматериалов, лучших сельскохозяйственных земель, минеральных и топливных запасов и дешевой рабочей силы. Они также должны предлагать субсидированную электроэнергию и физическую инфраструктуру, оплачиваемые новыми иностранными займами.

На пути от колониализма через эволюцию к структурной адаптации жители южных стран были интегрированы в мировую экономику, в которую их буквально тащили шаг за шагом. Немногие счастливцы из южной элиты приспособились к условиям колонизации и сумели накопить громадное состояние. В средний класс некоторых южных стран попало достаточное число людей, чтобы образовать процветающие островки общества потребления. Однако большинство лишились поддержки, которую им прежде оказывала разрушенная теперь социальная экономика, и оказались в новых условиях людьми без места и перспектив.

Судьба обществ, в которых, в отличие от остальных, процессы развития колониализма, как старого, так и нового, достигли завершения, подробно описана в статье Роберта Каплана «Грядущая анархия», напечатанной в журнале «Атлантик мансли». Описываемый район — Западная Африка. Каплан расценивает ее опыт как предсказание будущей судьбы человечества — «болезни, перенаселение, неспровоцированная преступность, дефицит ресурсов, миграция беженцев, рост эрозии национальных государств и межгосударственных границ, усиление влияния частных армий, охранных фирм и международных картелей по изготовлению наркотиков» . Иными словами, экономика свободного рынка без предела.

По словам Каплана, правительство Сьерра-Леоне, возглавляемое 17-летним армейским капитаном, — это разношерстная группа подонков, которая дневное время держит под контролем столицу и часть сельских районов. О существовании правительства явно свидетельствует национальная армия, которая угрожает путешественникам на контрольных пунктах, требуя дань. По ночам, когда национальная армия уходит, хозяином положения становится враждующая с ними армия мятежников. Изменившие правительству военачальники вступают в союз с недовольными деревенскими вождями. Два независимых подразделения, оставшиеся после войны с Либерией, содержат на территории Сьерра-Леоне свои базы.

Как следствие, около 400 000 граждан Сьерра-Леоне — внутренние мигранты, более 280 000 бежали в соседнюю Гвинею, еще 100 000 — в Либерию, хотя 400 000 л иберийцев бежали в Сьерра-Леоне. Гондама, третий по величина город Сьерра-Леоне, — это лагерь перемещенных лиц. С учетом того, что 400 000 либерийцев переселились в Гвинею и 250 000 — на Берег Слоновой Кости, границы между этими четырьмя странами практически утратили смысл. Даже в спокойных зонах ни одно правительство, за исключением Берега Слоновой Кости, не следит за состоянием школ, мостов, дорог и полиции, что входит в обязанности нормально функционирующей верховной власти .

Происходит стремительное уничтожение лесов, что приводит к эрозии почвы, наводнениям и размножению комаров. Малярия — почти повсеместное явление. Насилие, нестабильность жизни и болезни изолируют сельские районы от городов. Производство какао, некогда процветавшее в Береге Слоновой Кости, притягивает рабочих мигрантов из других стран Западной Африки подобно магниту. Примерно половина населения страны в настоящее время не граждане Берега Слоновой Кости, а в Абиджане их около 75% от общего числа жителей. Районы жалких лачуг занимают все больше места среди небоскребов, создающих видимость процветания в «западно африканском Париже». Эти трущобы сделаны из отбросов; их обитатели испражняются в канавы, наполненные мусором, в которых лежат свиньи, а женщины в тех же канавах моют посуду среди полчище малярийных комаров. Молодежь пьет пиво, пальмовое вино и джин, днем играет в азартные игры, а по ночам грабит дома в более зажиточных соседних районах.

У населения, жившего традициями Ладаха, вероятно, были свои трудности, и немногие из нас, живущих в современном западном обществе, хотели бы поменяться с ними образом жизни. Однако жизнь в тесно взаимосвязанных общинах Ладаха была раем по сравнению с районами, подобными Западной Африке, где общественные структуры разбивались вдребезги следующими одна за другой волнами колониального вторжения.

Каплан отмечает, что пример Западной Африки — не единичное явление. Он ссылается на Мартина ван Кревельда, военного историка Древнееврейского университета, который следующим образом представляет себе нарождающийся мир запредельного неравенства, нищеты и обнищавших государств, мир, потерявший способность поддерживать общественный порядок:

Как только законная монополия на содержание вооруженных сил, издавна принадлежащая государству, будет вырвана из его рук, существующая грань между войной и преступлением, рухнет, как это уже случилось в Ливане, Шри-Ланке, Эль-Сальвадоре, Перу и Колумбии. Городская преступность может развиться в тлеющий конфликт в результате слияния религиозных, социальных и политических противоречий .

Это довольно точное описание той власти насилия, которая превратила многие американские гетто в настоящие военные зоны. Апокалиптическая картина Каплана — угрожающе достоверное изображение текущего процесса и скрытой за ним динамики. Для все возрастающего числа людей в мире, особенно для молодежи, этнических меньшинств и женщин, больше не существует мечты об обеспеченном и спокойном будущем, есть только мрачная перспектива обособленности, отчаяния, лишений, позора и жестокого насилия.

Статистические данные ООН обеженцах выявили один из самых пугающих показателей нарастания степени общественного распада и разобщенности в мировом масштабе. В 1960 году ООН классифицировала 1,4 млн. людей в мире как беженцев. К 1970 году эта цифра возросла до 2,5 млн., к 1992 году —до 18 млн. Большинство из них находятся в лагерях беженцев в Азии и Африке, где ним добавляются в среднем почти 10 000 человек вдень . В 1994 году в лечение 48 часов более миллиона жителей Руанды бежали от кровавых боев в своей разрушенной стране в соседний Заир, после чего общее число беженцев из Руанды, по официальным данным, достигло 2,1 млн. человек .