Михаил Эпштейн - Наука и религия: новые подходы к старой проблеме

Следует оговорить, что поощрять или наказывать эти создания можно лишь при том условии, что они обладают определенной свободой воли, а значит, не являются только симуляциями, но в какой-то мере причастны той реальности, которая их создает как ее «образ и подобие».

Один из существенных недостатков бостромской философии матрицы состоит в том, что ее сотворение приписывается нашим потомкам, которые достигли такого технического совершенства, что могут реалистически воссо­здать мир своих предков, то есть нас самих. При этом возникает петля во времени, которая делает данный сценарий маловероятным. Если мы — создание наших потомков, то чье создание они сами? Других предков? Вспоминается рассказ Р. Брэдбери «И грянул гром»: малейший след, оставленный в прошлом путешественниками во времени, например нечаянно раздавленная бабочка, может привести к необратимым последствиям для будущего. Так что потомки, воссоздающие своих предков, рискуют сами никогда не появиться на свет.

Тем не менее представление о нашем мире как о матрице или симуляции, управляемой с компьютера, расположенного в другом мире, находит все более широкое распространение. Причем не только в обществе, но и среди ученых и экспертов. Аналитики Банка Америки (крупнейшего в США) даже оценили в 20—50 % вероятность того, что мы живем в матрице, — но, скорее всего, никогда не узнаем об этом. [5]  http://www.independent.co.uk/life-style/gadgets-and-tech/news/bank-of-america-the-matrix-50-per-cent-virtual-reality-elon-musk-nick-bostrom-a72. А крупнейший изобретатель и техногуру Илон Маск полагает, что есть лишь один шанс из миллиарда, что мир не представляет собой матрицу. [6]  http://www.telegraph.co.uk/technology/2016/06/03/we-are-almost-definitely-living-in-a-matrix-style-simulation-cla/. Один из его аргументов — стремительный прогресс в построении виртуальной реальности за последние сорок лет. Когда-то компьютерные игры сводились к перебору абстрактных геометрических узоров, точек и линий (игра Pong). А теперь в виртуальной реальности проводит много времени значительная часть населения Земли — и находит там достаточно многообразный и красочный мир для захватывающих приключений и переживаний. Нет никакого сомнения, что через тысячу или десять тысяч лет — срок, ничтожный по историческим меркам, — виртуальная реальность станет не только неотличимой от «натуральной», но и превзойдет ее в качестве бытия, в богатстве его зрительных, звуковых, осязательных и прочих параметров.

Но если наш мир — из машины (orbis ex machina), то где же она расположена? Вероятно, в мире более высокого порядка, так же как наши компьютеры и мы сами образуем более высокий, «авторский» порядок по отношению к создаваемым нами виртуальным мирам. Тогда следует предположить, что и тот мир, в котором действует производящий нас компьютер и его программист, в свою очередь, спрограммирован в реальности еще более высокого порядка. Если принять матричную гипотезу — мы обитаем внутри компьютерной игры, — тогда возникает проблема матрешки : продюсер/дизайнер игры обитает в игре более высокого уровня. Игра внутри игры внутри игры… А кто и ради чего все это затеял?

Теория матрицы и ее господства над реальностью («матрицархат») не решает вопроса о происхождении мира, а лишь откладывает его решение, подобно тому как одна матрешка вкладывается в другую. Но где та наибольшая Матрица-Матрешка, которая вмещает все остальные? На теологическом языке она называется финальной причиной , или причиной всех причин, которая и приводит нас к мысли о Перводвигателе. Такова логика старинного космологического аргумента в пользу бытия Бога, которого на языке И. Маска и Н. Бострома можно назвать Первым Программистом.

Под технотеизмом иногда понимают суеверное почитание техники, преклонение перед ней как перед божеством. Как пишет один такой «технотеист» в своем блоге, «Я воскуряю фимиам перед своим компьютером, обращаясь к духу машины. Я молюсь перед своим ПК, алтарем из металла, силикона и проводов, вознося хвалы Господу Технологии, Подателю Знания, Источнику Прогресса». [7]  http://technotheist.blogspot.co.uk/. Но такой «технотеизм» — это скорее техномания, техноидолатрия, техноязычество, и это понимание противоположно нашему. Технотеизм — не обожествление машины, а то представление о Творце, которое возникает у нас благодаря использованию техники и осознанию нашего собственного могущества, сравнимого и все-таки несравнимого с могуществом и разумом Творца.

Технология обычно рассматривается как область, питающая самые радикальные атеистические взгляды. В самом деле, если человек способен своим разумом и энергией перестраивать Вселенную по своему плану, где же находится в это время Творец, почему он бездействует, в чем проявляется его воля? Активность человека, все более возрастающая в ходе истории, оставляет как будто все меньше места для активности Творца.

Но почему, собственно, успехи техники должны опровергать бытие Бога, а не, напротив, доказывать возможность такого его всемогущества, которое раньше представлялось совершенно немыслимым для людей, владевших лишь примитивными орудиями труда. Как объяснить, например, пахарю или лесорубу, что Бог может читать все помыслы людей? Или что человек, умирая и превращаясь в прах, может тем не менее переживать свое тело и сохранять целость своей личности, бессмертие души. В древности техника была примитивно-материальной: топор, плуг, молот, серп. По-настоящему интеллектуальная техника, умные машины стали возникать совсем недавно, примерно полвека назад (ведь нельзя назвать интеллектуальной техникой даже паровую машину, или электрический мотор, или авиационный двигатель). Собственно, главное изобретение интеллектуальной техники — компьютеры, электронная сеть, виртуальные миры — состоялось на глазах моего поколения. И многим стало легче поверить в Бога, в сверхъестественный разум, после того как они познакомились с возможностями искусственного разума, пусть пока еще и весьма ограниченными. Если человек может творить нечто столь похожее на него, то увеличивается вероятность того, что он сам сотворен.

Я понимаю, например, как сведения о всем населении Земли могут накапливаться в маленьком электронном устройстве и как мои мысли и привычки могут быть вычислены и предугаданы мощными серверами, хранящими информацию обо мне. Я печатаю какое-то слово, а компьютер знает наперед и даже лучше меня, какое слово я хотел напечатать, исходя из анализа моего активного словаря. Или я выхожу в поисковик, а он предлагает мне для покупки какие-то вещи, весьма ассоциативно и даже поэтически связанные с запросами, которые я делал месяцы назад. Он помнит то, что я забыл, он догадывается о том, чего я хочу, он подсказывает то, что я могу или должен делать, он становится моим собеседником, пусть пока еще в вопросах достаточно тривиальных. Например, несколько месяцев назад я искал книгу какого-то автора, а сегодня мне «Амазон» предлагает книгу другого автора по смежной проблеме. Может быть, это еще примитивно, но не так уж бессмысленно. Вся эта мировая Сеть, или ноосфера, или инфосфера, или всемирный электронный банк все более полно охватывают мои интеллектуальные запросы и привычки, выдают их мне обратно с какими-то комментариями, предложениями, ассоциациями, становятся действующей частью моего мозга, восполняют недостатки моего знания, памяти, а отчасти и воображения. А со временем компьютер будет распознавать и мои любимые запахи, вкусовые предпочтения, я буду общаться с ним кожей, голосом, жестами, и все это тоже войдет в бесконечно растущую, изобретательную, по-своему творческую память всемирного интеллекта, синтеллекта, совокупного интеллекта людей и машин.