Олесь Бузина - Моя философия

Горе стране, президент которой модник. Хрустя перед телекамерами накрахмаленными манжетами, не поднимешь экономику — тут следует засучить рукава. Когда политические обозреватели начинают всерьез рассуждать о парламентской моде, писать в отчетах, у кого из нардепов на руке «Фрэнк Мюллер», а у кого — «Омега», и прикидывать, две или три тысячи долларов стоит костюм у председателя комитета по борьбе с организованной преступностью, ясно, что такой законодательный орган пора ампутировать. Нечего превращать государственное учреждение в филиал бутика.

Помните, как сгорел при Ельцине российский генпрокурор Скуратов? Сначала заказал фирме-донору пару десятков костюмов для себя. Потом стал разгуливать по бане уже без всякой одежды в компании продажных девок. А в результате из «ока государева» неожиданно превратился в человека, только «похожего на прокурора». Странно! Иметь власть — и променять ее на лапсердак, который через год не продашь и на сэконд-хэнде… Интересно, носит ли он сегодня те эксклюзивные костюмчики? Или засунул куда подальше как вышедшие из моды?

Могучие цивилизации разрушались на глазах, прельстившись блестящими заморскими цацками. Экономический баланс Древнего Рима подорвала мода на китайский шелк. Дворянская цивилизация России выдохлась, обставив поместья завезенными из Парижа гарнитурами. Какой прок был Воробьянинову в его гамбсовских стульях? Лучше бы отслюнил сотню-другую на зарплату полицейским, сторожившим его особняк. Может, не было бы тогда никакой революции. Не пришлось бы гоняться по Совдепии за тещиными бриллиантами, выслушивая от Остапа: «Куда вы? ГПУ само за вами придет!»

В одной из читанных в детстве книжек меня поразил забавный рассказ. Германский путешественник заехал к какому-то африканскому царьку. Того вынесли к гостям верхом на старом продавленном диване, купленном у капитана европейского корабля. Царек использовал его вместо трона, выменяв на пару десятков соотечественников. На голове у жертвы моды красовалась еще одна «шикарная вещь» — старая медвежья шапка французского гренадера, которую «великий монарх» приспособил в качестве парадной короны. Ничего не напоминает?

Разве не так же разбазарили Советский Союз, обменяв величие на американские джинсы? Я еще помню те времена, когда одноразовая зажигалка с надписью Marlboro считалась чуть ли не символом принадлежности к высшему обществу. Теперь такую можно найти в киевской грязи на улице. А новые продажные твари из телевизора убеждают меня, что модно носить какие-то тряпки от крашенных итальянских педрил, не забудущих прикупить на выручку не подвластную никаким «пискам» виллу на берегу Адриатики.

Мода — всегда дрянь. Она рассчитана всего на год. В следующем году будет новая. А я не покупаю даже жемчуг, потому что через сто лет он непременно состарится. Я люблю все вечное. А вечны в нашем мире только три вещи — земля, оружие и слава. Залевского непременно забудут, как забыли портного Наполеона. Но у него еще есть время пошить мне сюртук. Я расплачусь за него парой строчек в мемуарах, если вещь будет действительно стоить того.

Баба вползает в душу наподобие котлеты. Сначала шкварчит, как на сковородке, а потом дает себя съесть. Но, в отличие от котлеты, она имеет способность воскресать и внедряться в твою жизнь надолго. Иногда даже навсегда. Причем, с гарниром — родственниками, домашними животными и детьми.

Тогда ты задумываешься: где ее подлинное место? Куда поставить вещь, чтобы не портила интерьер?

Некоторые всерьез пытаются делать из своих подруг бизнес-вуменш. Мол, смотрите: моя — умная! Не только гимнастику в кровати делает, а еще и считать умеет! Другие вбухивают астрономические суммы, превращая жен в певиц. А как иначе? Не пропадать же таланту, раз человек научился так синхронно открывать напомаженный рот под фонограмму? Третьи… Черт с ними, с третьими. У них тоже ничего не получается. Только деньги зря потратили.

Божье откровение в ином: место женщины — на кухне. Нет таких сложных вещей, которые нельзя было бы свести к простым. Мир устроен элементарно. Им руководят инстинкты. И главный из них — пищевой. На пустое брюхо не работается и не любится. Тем более, не поется.

Дамы это отлично осознают. Если предложить заняться сексом сразу — редкая согласится. Но если сначала в ресторан — шансы резко увеличиваются. Женщина видит: у мужчины серьезные намерения. Он готов крупно потратиться. Может быть, даже гривен на двести! При виде цифры в счете растет и ее самооценка. В постель с вами ложится уже не дешевая шлюха, а дорогая интеллигентная блядь.

Но, разорившись так разок-другой, прикидываешь: кормить, кроме нее, еще и ресторанного повара — накладно. И заводишь собственного — только женского пола. Обученного по совместительству управлять пылесосом, стиральной машиной и некоторыми наиболее похотливыми частями твоего тела.

Этим актом благотворительности помогаешь и себе, и ей. Бедной девочке больше не нужно заботиться о смысле жизни. Вопрос, быть женой или космонавтом, отпадает сам собой.

На кухне женщина успокаивается. Тут есть что почитать — сборник рецептов и инструкция по эксплуатации электрочайника. Можно попеть — если аккустика позволяет. Есть к чему приложить художественные таланты. Например, к обдумыванию дизайна нового разделочного столика.

Некоторые женские особи успокаиваются в этом месте настолько, что постепенно заполняют его собой целиком — лет через десять грудь просто упирается в мойку, а зад — в холодильник у противоположной стены. Лично мне такие экземпляры кажутся пределом совершенства. Они никуда не торопятся, ни за кем не гонятся и ни за что не пилят. А если пилят, то не тебя и твой мозг, а мозговую косточку какого-нибудь домашнего животного, попавшего им на обед.

Говорят, повара-мужчины готовят вкуснее. Сомневаюсь. Мой армейский опыт подсказывает иное. В армии не только весь процесс приготовления борща находился в мужских руках, но даже мытье кастрюль. Тем не менее, поесть вкусно там было можно, только забравшись на дом к какой-нибудь сердобольной жене офицера, пожалевшей солдатика.

Помню, была у меня такая. Не женщина — картина! Нет, порнографическая открытка — супруга полковника генерального штаба! Длинноногая, кареглазая… Такие борщи варила — объеденье. Правда, к тому времени я был уже рядовым запаса. А генштаб не советским, а всего лишь украинским… Да какая разница? До сих пор, как живая, стоит в памяти у плиты в одних туфельках и фартушке — ко мне задом, к кастрюльке — передом… Эх, люблю я борщ, господа!