Литературная Газета - Литературная Газета, 6619 (№ 43-44/2017)

Алексей Коровашко, литературовед, критик:

– Нахождение в том, что называют «современностью», ещё не гарантирует комфортного восседания на каких-то вершинах всезнания и мудрости, обеспечивающих панорамный обзор минувших эпох и связанных с ними событий. Человек сегодняшнего дня вовсе не обладает волшебным билетом, дающим право входа на удобную смотровую площадку, возвышающуюся над историческим пейзажем минувшего века. Даже если ему кажется, что он вскарабкался на самый пик прогресса, вполне может оказаться, что он находится на одном из хребтов Безумия. Говоря о революции 1917 года, следует иметь в виду как минимум два принципиальных момента. Во-первых, не нужно думать, что процессы, запущенные сто лет назад, уже завершились и застыли, превратившись в предмет узкоспециальных дискуссий профессиональных историков и телевизионной болтовни самозваных «экспертов». По аналогии с «долгим Средневековьем» можно вести речь о «долгой революции» и «долгой гражданской войне», которые ещё довольно длительное время будут определять повестку дня в нашей стране. Во-вторых, разговор о событиях 1917 года до сих пор строится как мнимый диалог двух «глухих» друг к другу мифологий: официальная советская мифология, оперирующая не столько фактами, сколько кадрами из фильма Сергея Эйзенштейна «Октябрь», соседствует в массовом сознании с её зеркальным отражением, визуализированным, в частности, лентой Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли». Больше того, полным-полно людей, которые умудряются «микшировать» из обрывков этих мифологий множество пугающих кадавров, наподобие «хоругвеносной диктатуры сотериологического пролетариата» или «православной модернизации сталинского образца». Всё это свидетельствует о том, что революция 1917 года, к сожалению, толком не обдумана и не изучена. Для многих чрезвычайно затруднительно будет ответить, например, на вопрос, какая революция произошла раньше: Февральская или Октябрьская. Усвоение даже таких азбучных истин – лучший способ времяпровождения в календарно-модифицированные ноябрьские праздники.

Владимир Бондаренко, прозаик, критик, главный редактор газеты «День литературы»:

– Революция 1917 года – одно из крупнейших мировых событий ХХ века, перевернувшее весь мир, все страны. Все последующие события, от фашизма до его разгрома, от краха колониализма и появления десятков новых государств на карте мира, напрямую зависели от Октябрьской революции. Нынешние политики могут ненавидеть эту революцию или отрицать её, но вернуть мир в прошлое состояние они не в силах. Временные сегодняшние лидеры могут взрывать памятники творцам революции, переименовывать названия городов и улиц, в Киеве ли, в Минске или в Москве, но пройдёт время, и грандиозная значимость этой революции будет вновь видна всем.

Так же как XIX век во многом обязан Французской революции, ХХ век всем своим развитием обязан Октябрю 1917 года.

Россия в ХХ веке повела за собой весь мир.

В самой России революцию можно сравнить с петровским преображением, с эпохой Ивана Грозного, с Куликовской битвой – самыми пассионарными событиями в нашей истории.

Революция 1917 года породила и новую великую русскую литературу, от гениальнейшей поэмы Александра Блока «Двенадцать» до «Тихого Дона» Михаила Шолохова, от поэзии Маяковского и Есенина до прозы Андрея Платонова и романа «Хождение по мукам» Алексея Толстого.

Не буду отрицать и кровавость любых революций, но без крови ничего великого не рождается.

Наш XXI век пока не дал никаких толчков, идёт тихое вымирание и культуры, и науки, и техники.

Но, надеюсь, никакого вымирания истории по Фукуяме не произойдёт. В Азии ли, в Америке (но вряд ли в старушке Европе) пройдут новые пассионарные толчки, дающие миру новые импульсы.

А может, и Россия тряхнёт стариной и вновь поведёт за собой мир? Но хватит ли сил и энергии?

Пожалеем всех погибших в революцию, отреставрируем разрушенные дворцы и замки, но и воспоём всех её творцов.

Андрей Воронцов, прозаик, критик и публицист, заведующий кафедрой литературы Московского государственного института культуры:

– Незадолго до своего расстрела Михаил Осипович Меньшиков написал пророческие слова: «О Ленине сужу по 2–3 прочитанным его статьям. Человек, судя по ним, не лишённый таланта и большого характера. Крупный, во всяком случае, человек. Тиран типический, но, может быть, большая ошибка судьбы, что не он сидел на престоле Николая II. Оба – мученики политики и оба противники в земле... Они будут продолжать войну из-за гроба».

«С высоты сегодняшнего дня» видится абсолютно то же самое, что Меньшиков предсказал 99 лет назад. Вой­на, начатая в 1917 году, продолжается «из-за гроба», примеров чему сегодня более чем достаточно, в том числе и касающихся проблемы «гробов» и «захоронений». У китайцев что-то нет такой проблемы: Мао лежит себе спокойно в своём гигантском мавзолее, а последний император Пу И – на мемориальном кладбище Цинсилин, в трёхстах метрах от гробницы своего приёмного отца Гуансюя. А в самый разгар «культурной революции» китайцы могли наблюдать удивительную картину: товарищ Пу И как ни в чём не бывало заседал в Народном политическом консультативном совете КНР, членом которого являлся. Это ведь всё фантазии синьора Бертолуччи, автора фильма «Последний император», что Пу И работал перед смертью простым садовником. Нет, данная история относится к 1959 году, а с 1964-го Пу И был не садовником, а, напротив, видным сановником КНР, ездил на персональной машине и жил в правительственном квартале. Говорит ли это о том, что Мао был умнее Ленина, не допустив в сознании китайцев раскола между эпохами до и после 1949 года? Полагаю, что всё дело в характере русской и китайской революций. Китайская была национальной, то есть великоханьской, и лишь потом коммунистической, а русская была коммунистической, но отнюдь не великорусской. Кстати, почти все крупные революции в мировой истории были в первую очередь национальными и даже националистическими – нидерландская, английская, французская, иранская… Это только русским во время революции говорилось, что мы, дескать, хотим «в мире без Россий, без Латвий жить единым человечьим общежитьем», а в той же Советской Латвии 1919 года был установлен местными национал-большевиками агрессивный русофобский режим. И в других национальных республиках и областях под властью РКП(б) тоже. Например, отношение к русским в УССР до 1934 года мало чем отличалось от нынешней политики «майданных» властей: в частности, тоже стоял на повестке дня вопрос о запрете русского языка в сфере обслуживания и даже в общественных местах. Мы это всё расхлёбываем по сей день.