Андрей Девятов - Путь правды — разведка

Поэтому Троцкий предупреждал, что если трудящиеся СССР не совершат политический переворот снизу и не возьмут управление страной в свои руки, то бюрократия обязательно сделает контрреволюцию сверху в отношениях собственности и станет правящим классом на основе приватизации госсобственности. Такая контрреволюция получила название «перестройка».

Несколько цитат из «Преданной революции»:

«Привилегии имеют лишь половину цены, если нельзя оставить их в наследство детям. Но право завещания неотделимо от права собственности. Недостаточно быть директором треста, нужно быть пайщиком. Победа бюрократии в этой решающей области означала бы превращение ее в новый имущий класс».

«Крушение советского режима неминуемо привело бы к крушению планового хозяйства и тем самым к упразднению государственной собственности. Принудительная связь между трестами и заводами внутри трестов распалась бы. Наиболее преуспевающие предприятия поспешили бы выйти на самостоятельную дорогу. Они могли бы превратиться в акционерные компании или найти другую переходную форму собственности. Одновременно и еще легче распались бы колхозы. Падение нынешней бюрократической диктатуры без замены ее новой социалистической властью означало бы таким образом возврат к капиталистическим отношениям при катастрофическом упадке хозяйства и культуры».

«Если… правящую советскую касту низвергла бы буржуазная партия, она нашла бы немало готовых слуг среди нынешних администраторов, техников, директоров, партийных секретарей — вообще привилегированных верхов. Чистка государственного аппарата понадобилась бы, конечно, и в этом случае; но буржуазной реставрации пришлось бы, пожалуй, вычистить меньше народу, чем революционной партии. Главной задачей новой власти было бы, однако, восстановление частной собственности на средства производства. Прежде всего потребовалось бы создание условий для выделения из слабых колхозов крепких фермеров и для превращения сильных колхозов в производственные кооперативы буржуазного типа, в сельскохозяйственные акционерные компании. В области промышленности денационализация началась бы с предприятий легкой и пищевой промышленности. Плановое начало превратилось бы на переходный период в серию компромиссов между государственной властью и отдельными «корпорациями», то есть потенциальными собственниками из советских капитанов промышленности, их бывших собственников–эмигрантов и иностранных капиталистов. Несмотря на то что советская бюрократия многое подготовила для буржуазной реставрации, в области форм собственности и методов хозяйства новый режим должен был бы произвести не реформу, а социальный переворот».

Так оно и было, сколько бы ни называла этот переворот реформами идеологическая прислуга реставрации капитализма в России. Предвидение Троцкого убедительно подтверждает научную правоту марксистского метода в самом поражении первого социалистического государства.

И. В. Сталин , конечно, все это понимал и использовал против партийной бюрократии средство, которое было в его распоряжении, — административный террор. Начиная с 1924 года Сталин подавлял групповщину постоянными чистками и судебными процессами и над левыми (троцкисты), и над правыми (бухаринцы) уклонистами. А в 1937 году провел большой террор в отношении интернационалистов — пламенных революционеров–ленинцев. Об обновлении социализма Сталин стал открыто говорить в 1951 году («Экономические проблемы социализма в СССР»), но осуществить задуманное уже не успел.

Его оценки характеризуют такие слова: «Наша партия ужасающе слаба, если она что–то и представляет из себя, то только как рычаг воли первого лица. Когда есть воля. А если завтра ее не будет? Вот отчего пока нельзя отменить контроль чекистов над партией. Это во-первых. И, во–вторых, пока необходимо всячески душить торгаша, то есть человека, который ставит исключительно на власть денег. Он нам страшен не сам по себе, а тем, что через него в тело общества и государства непременно входит зараза — поголовная страсть к наживе, к поборам, взяткам, левым деньгам». Верхушка же партии не вполне отвечает своему назначению и склонна к жадности. «Скорее всего, они все продадут и позволят подкупить себя со стороны противника и его агентуры. Но я знаю: пока основная цель общественного движения сохранится, а она сохранится еще не менее 20–30 лет после моей смерти, враг ничего не добьется. Однако едва цель будет изменена и новые вожди станут обещать народу златые горы, все рассыплется на мелкие части, и прежнего государства будет уже не собрать…»

После Второй мировой войны, когда от капиталистической системы отпали Китай и страны народной демократии в Европе, Станину наконец удалось подобрать команду умелых управленцев, способную осуществить мобилизационный проект победы социализма в условиях «образования мощного социалистического лагеря, противостоящего лагерю капитализма» и «распада единого всеохватывающего мирового рынка на два параллельных мировых рынка, тоже противостоящих друг другу». Практика успешного осуществления ядерного проекта СССР поставила во главе этой команды «восточной деспотии» руководителя госбезопасности Л. П. Берию. Однако партийную бюрократию, «прячущуюся за реквизитами Интернационала», — Хрущев, Микоян — Сталин победить не смог. Клан бюрократов уничтожил и его, и нарождавшееся в СССР сословие технократов–социалистов.

После внезапной смерти Сталина 5 марта 1953 года страна оказалась на развилке. Под волевым началом госбезопасности (группа Берии), опираясь на традицию восточной деспотии и азиатского способа производства («товарное производство без частной собственности и без капиталистов»), СССР мог бы пойти по отличному от Запада нестяжательному пути «всенародного блага». Где коммуны или общины–артели, где нет коррупции и невыгодно воровать (промкооперация) стали бы опорой нового социалистического государства. «Социализм — это не столько выдумка политических болтунов, сколько реальная система отношений, при которой верховенство имеют классические принципы морали и нравственности, человек способен органически слиться с окружающей природой. Возможности планеты обмежеваны, поэтому материальное потребление так или иначе когда–нибудь будет лимитировано, тогда как духовное потребление не будет знать никаких ограничений, придавая высший смысл личным судьбам…»

Однако в результате «дворцовых переворотов» 1953–1956 годов проводники сталинского курса восточной деспотии во благо народа проиграли. Победили партийные бюрократы — наследники европейских ценностей Коммунистического интернационала. Что же оставалось делать победителям после смерти Сталина, как не осудить его террор против бюрократии и, пожиная лавры его побед, установить режим коллективной власти высших партийных чинов вместо личной власти диктатора — Отца нации?