Тьери Шеврие - Луи Буссенар и его «Письма крестьянина»

Письмо № 12 от 16 августа 1902 года (№ 593)

Господин главный редактор «Гатине»!

Мы почти закончили косовицу. Но не без труда, можете мне поверить. Осталось только подобрать немного колосков. А потом я свернусь калачиком в своем гнездышке. Я устал, вымотался. Ведь я шлепал по арпану зерновых, который выкашивал за день. А матушка Девин [7] Так Девин всегда именует свою жену. (Примеч. фр. издателя.) все время ползала гузкой вверх, собирая колосья.

Бедная старуха! Она так загорела на солнце, что лицо у нее потемнело, как дно кастрюли… Я не брился три недели, и у меня борода как неровно срезанная стерня. Мы похожи на карнавальные маски. Но слава Богу! Урожай хороший, а, как вы знаете, конец венчает дело.

Есть, скажу я вам, одна вещь, которой я заранее радуюсь. Начинается охотничий сезон. Что поделаешь! Люблю ружьецо (видно, браконьерство у меня в крови). Поэтому хочешь не хочешь, а придется получать удостоверение охотника. Вы не можете себе представить, какое удовольствие я испытываю, подстрелив зайца или куропатку.

А почему бы и нет? Разве не мы, крестьяне, кормим дичь? Заплатив 28 франков супрефекту, мы получаем право охотиться. Так вот. Есть немало людей, кому не по вкусу наше маленькое удовольствие, и они хотят лишить нас его. Это, как всегда, враги демократии: аристократы, богатые фермеры, толстопузые буржуа — все те, для кого крестьяне и рабочие — все равно что навоз.

Им хотелось бы, чтобы только у них было право пользоваться ружьем. Они не могут примириться с мыслью, что на основании Декларации прав человека и гражданина мы с ними равны. Поэтому, когда мы бродим по полям с ружьем, нет такой пакости, которую они не стремились бы подстроить нам, одиноким охотникам, нам — «деревенщине», «хамам», как они выражаются. Они содержат прорву сторожей, арендуют маленькие участки земли размером с носовой платок и там подстерегают нас после захода солнца или в период, когда охота запрещена. Они пускают своих сторожей по следу, чтобы установить, не пересекаем ли мы их земли во время охоты… Короче говоря, они всеми силами стараются нам насолить. Надо сказать, что мы знаем местность как свои пять пальцев и смеемся над их ухищрениями. Но нам все это осточертело. И потом, бывают случаи, когда сторожа без зазрения совести затевают против нас совершенно несправедливые судебные процессы.

Но и это не все. Существует много мест, где крестьянину приходится несладко: например, там, где леса кишмя кишат кроликами. Проклятый кролик — настоящая напасть: он все опустошает, причиняет такой ущерб, что запросто может разорить беднягу-земледельца, который и так едва сводит концы с концами. И вот этот крестьянин должен кормить кроликов их сиятельств графа, маркиза или парижского богача, который арендует земли под охотничьи угодья и приезжает к нам как в завоеванную страну.

Скажем прямо. Кичливые, презирающие «деревенщину», потому что они богаты, эта люди пытаются восстановить старинные привилегии. Если им дать волю, они приказали бы, как в былые времена, вешать крестьян на деревьях за то, что мы осмеливаемся охотиться. А раз так поступить они не могут, они делают все возможное, чтобы морить нас голодом, травить с помощью всякой живности наш урожай, прикарманивать наши деньги через представителей закона.

Послушайте, вот вам конкретный пример. Я знаю одного такого крупного землевладельца. Однажды приходит к нему крестьянин и вежливо просит сотню франков за ущерб от кроликов, которые так прочесали его поле, как если бы на него обрушился град. «Вы не получите ни единого су», — отвечает землевладелец. «Ладно, — говорит крестьянин, — тогда позвольте мне уничтожить кроликов». — «Только попробуйте, я прикажу, и на вас посыплются протокол за протоколом». — «В таком случае я пойду дальше и подам на вас в суд». На это пузатый господин смеется в лицо крестьянину и говорит: «А я вас раздену до нитки! У меня есть деньги… есть чем заплатить эксперту и судебному исполнителю, за судебное разбирательство, за повторное рассмотрение дела через неделю, через полмесяца, за вызов свидетелей и истца, за новую отсрочку для выяснения дополнительных обстоятельств, и еще я подам на вас в апелляционный суд… Вы требуете от меня 100 франков, а я заставлю вас потратить 500. В конце-то концов я проиграю дело, но вы, вы станете нищим. Ну, так что́ вы хотите? Я вас слушаю».

Крестьянин проглатывает пилюлю и отправляется восвояси, чувствуя себя круглым дураком. Он не осмеливается атаковать и продолжает кормить кроликов господина Икс. Вы меня спросите: что же надо делать, чтобы защитить свои интересы и, кроме того, чтобы над тобой не насмехались? Очень просто. Соберитесь, объединитесь все, у кого дичь поедает урожай. Пусть вас будет десять, двадцать, тридцать человек. Поручите одному из вас подать в суд от имени всех. Пусть каждый внесет небольшую сумму на расходы, и нападайте без страха. Судебные расходы одинаковы, идет ли речь о возмещении ущерба в сто или в десять тысяч франков. Вы будете уверены, что выиграете дело, причем ценой совсем незначительных в среднем затрат для каждого из вас.

Здесь я опять имею в виду профсоюзное объединение, как в том письме, где речь шла о булочной. Благодаря единству вы можете заставить уважать свои права. И важные господа струсят, увидев, что вы в силе заставить их скрежетать зубами от ярости. Подобный случай произошел недавно в одном округе вблизи Питивье, где возник профсоюз земледельцев, борющихся против убытков от дичи. Этот профсоюз, где работа, кажется, хорошо налажена, предъявил иск богачу, арендующему земли для охоты, который упирался и не хотел платить ни су.

В конечном счете он проиграл по всем статьям и был вынужден отступить. А как же иначе? Когда суд постановил, что нужно платить за кроличью еду, важный господин, привыкший к тому, что крестьянин делает это задарма, счел, что такое решение вопроса обойдется ему слишком дорого, и смылся, как последний трус. Вот урок, который даром не пройдет. Он еще раз показывает вам, дорогие друзья, что сила в единстве.

Приветствую вас, господин редактор, и всех, кто меня прочтет.

Девин предупредил, что он не оставит в покое жертву, не даст спуску врагу, депутату Кошри. Чувствительные души, не читайте этих писем или держитесь покрепче, чтобы не упасть, ибо Буссенар поистине не стесняется в выражениях, и мы, читая то, о чем он осмеливается писать, колеблемся между ужасом и неверием. При этом у нас нет возможности проверить, правду ли он говорит или это чистый вымысел (не будем забывать, что Буссенар получил медицинское образование и, по-видимому, был знаком с некоторыми практикующими врачами в округе). В любом случае надо обладать известной долей беспардонности, чтобы так выражаться. Крестьянское понимание комического используется здесь с предельной допустимостью, и нужно обладать немалым юмором и снисходительностью, чтобы хохотать до упаду, как, очевидно, смеялось большинство деревенских читателей «Гатине». Предупреждаем: на этот раз автор «Писем крестьянина» заходит очень далеко.