Андрей Борцов - Что такое интеллигенция и почему она не тонет

Первым на проблему аристократии в России обратил внимание Павел I. Судя по всему, он хотел максимально четко обозначить роли и задачи отдельных сословий в империи, так чтобы каждое сословие выполняло свой долг. Естественно, что аристократии уделялось особое внимание. Все мероприятия императора, воспринятые его недоброжелателями как «рыцарские игры», были как раз попыткой возрождения аристократии и придания ей влияния. Следующим, кто попытался спасти (или даже создать?) русскую аристократию, был Николай I. Он препятствовал притоку в дворянское сословие новых членов, преимущественно из числа выслужившихся разночинцев, одновременно предпринимая меры по экономической поддержке дворянства. Однако эти мероприятия противоречили проводимому курсу на «регулярное» государство, которое требовало большого количества бюрократии, которую было невозможно набирать ниоткуда, кроме как из разночинцев.

Именно разночинцы как раз и были «протоинтеллигенцией». Собственно, как раз характер разночинца, который был образован (хотя бы в объеме, необходимом для государственной службы), но при этом не входил в официально признанную элиту, и создавал тот типаж российского интеллигента, который направляет свою образованность во вред государству, так как оказывается неудовлетворен организацией государства и своим значением в государстве. Интеллигент (разночинец) получил достаточно образования, чтобы прочитать разноообразные политические и философские труды, и по факту этого считает себя способным на суждение о том, что в России хорошо, а что плохо. В связи с перечисленными выше особенностями мышления под «плохо» понимается «что есть сейчас», а под «хорошо» — какая-нибудь Гениальная Идея, желательно — заимствованная с Запада.

Формирование слоя интеллигенции значительно ускорилось в 40-е годы XIX века, когда стремительно шла демократизации образования. Среди учащейся молодежи все более увеличивалось число разночинцев — выходцев из разных сословий (духовенства, купечества, мещанства, чиновничества), в основном занимающихся умственным трудом, которые пополняли слой интеллигенции.

Интеллигенция не чувствует себя частью народа (об этом писалось ранее), понимает, что не относится к правящей верхушке, и не может подняться над умозрительной схемой, чтобы понять русское государство и русскую цивилизацию. Все это делало интеллигента врагом и государства, и аристократии которая занимала место, которое интеллигент считал принадлежащим ему, ведь именно он хотел вести «темный народ» к просвещению и счастью — впрочем, не спрашивая у народа, какого именно счастье ему хотелось бы.

После Николая I попытки спасти узкий слой дворянства, все более и более размываемый притоком интеллигенции, предпринимались, но никакой систематизации, экономической базы или попытки придать политический характер эта программа уже не имела, чаще всего сводясь к примитивным запретам. В результате к началу ХХ века в России было дворянство, разоренное неэффективной крестьянской реформой, не имевшее почти никакого политического влияния в бюрократическом государстве и потерявшее сословное единство из-за массированного инкорпорирования новых членов.

И понеслось…

Как уже говорилось, одним из главных, если не решающим, компонентом формирования интеллигента была гимназия. Получение высшего образования было доступно человеку любого сословия, который мог пройти через соответствующие фильтры — но высшее образование, особенно естественнонаучное, все же больше способствует появлению интеллектуалов. А вот институт гимназии был специально сконструирован для того, чтобы из «заготовок», которые созданы в семье в раннем детстве, готовить действительно интеллигентов. Это было общее образование с жестким стандартом, причем весьма недифференцированное. Оно базировалось на изучении элементарных, но фундаментальных вещей. В результате формировались общие элементарные же навыки интеллектуальной деятельности, но без профессиональной дифференциации. Готовились именно что работники умственного труда, обладающие недифференцированным состоянием сознания. Ситуация усугублялось методикой преподавания, которая сводилась в основном к зубрежке, а не к системному преподаванию предметов. Вот и получалась на выходе когорта «умных, но не разумных».

Кстати говоря, недаром сейчас в России усиленно разваливают остатки лучшей в мире советской системы образования и внедряют «модульную систему», ориентированную как раз на зубрежку…

Подобная модель интеллигентности держится на рафинированных и рафинированнейших формах социальности, которые включают в себя ряд характерных черт.

Прежде всего это полное игнорирование собственной телесности, приводящее к ориентации на безбытность. Аспекты игнорирования телесности самые разнообразные. Если речь идет не о специальной военной подготовке, то это снисходительное отношение к физический культуре. Это неумение интеллигента в нормальной ситуации самостоятельно обслуживать себя — мыться, одеваться, расчесываться, не говоря уже о том, чтобы готовить пищу и покупать продукты.

Думаете, это клевета? Еще две цитаты из описаний дебатов в Сахаровском центре:

«Я не могу понять: почему у них всех такой жалкий, запущенный вид? Как ни удивительно, один Кригер был более или менее похож на человека. Остальные… как сказал Крылов, “неистребимый запах прокуренного свитера”.

Тот же *** — ну наверняка ведь не бедный человек, гранты получает. А выглядит, как бомж.

Их женщины — это вообще кошмар. Единственная, у кого есть хоть какой-то стиль — ***. Стиль своеобразный — что-то типа “королева хиппи”. Но он, по крайней мере, есть. Остальные дамы… умолкаю из сострадания.»

«Это каким-то чудом сохранившийся образец либерального интеллигента восьмидесятых годов прошлого века. Причем сохранившийся “в самоей своей точности”, тютелька в тютельку — начиная от аутентичных до боли очков и причёски и кончая какой-то невообразимой рубахой со штанами.»

Вернемся к позапрошлому веку. Следует отметить, что интеллигентский образ жизни был построен (как и у всего дворянства) на симбиозе с прислугой: нянями, кухарками, домработницами. Наследием такого образа жизни является особенность интеллигенции: пренебрежение к деньгам. Ради денег интеллигент не делает практически ничего. Но, как и в вопросе отстаивания своих убеждений — мотив отнюдь не благороден. Все просто: это презрение к деньгам базировалось на наличии достаточно ощутимого достатка. Безделушки и прочий антиквариат, которые были в семьях интеллигенции и которым не придавалось никакого значения, в современном мире стоят квартир и автомашин. Таким образом, у интеллигенции на несколько поколений вперед был шанс скачкообразно изменять свое материальное благополучие. Конечно, такой запас не вечен и не очень-то надежен, кроме того — очевидно не относится ко всем интеллигентам. Но правила поведения в субкультуре уже сложились.