Василий Розанов - Юдаизм. Сахарна

Феномен и ноумен: шесть дней — феноменальное бытие Израиля; в седьмой день он переходит в ноуменальное бытие, и вся его забота, и все его старание и устремлено на полное разобщение субботы и не субботы. Ничто не субботнее да не внидет в субботу, из субботнего да ничто не выпадет, не засорится в суету феноменальных шести дней. В Книге Левит есть замечательное связывание субботы с отношениями отчества и материнства; и указание, что центр ее падает не на скинию, а на свое жилище.

Левит, 19, 3. «Бойтесь каждый матери своей и отца своего, и субботы Мои храните. Я Господь Бог ваш».

Ст. 30. «Субботы Мои храните и святилище Мое чтите. Я Господь».

Гл. 23, 3. «Шесть дней можно делать дела, а в седьмой день — суббота, покой, священное собрание, никакого дела не делайте; это — суббота Господня во всех жилищах ваших».

Итак, суббота — дома; это — домашнее собрание для служения Богу, захватывающее всю полноту семьи, и случайных пришельцев, и рабов, и, наконец, даже домашних животных. Но, может быть, и растений? К удивлению — да: «не вырывай растений, за вырывание растений в субботу полагается смертная казнь через побиение камнями» (Талмуд, т. 2, кн. 3).

Вырывание растения, напр., комнатного из горшка, простой травки в своем саду уже, очевидно, не есть труд, но это есть перерыв жизни, устранение жизни; а суббота — жизнь, ева, не только семейства моего, но и всего вокруг семейства моего, от раба до яблони, цветущей в саду. Суббота есть «да\». Господу всего мира, в ответ на «да!», которым Господь сотворил мир. Отсюда она связана с творческими Божьими шестью днями; в них Бог - нас, наше и для нас творил: суббота есть в своем роде еженедельное как бы «отдание Пасхи», воздаяние за творение — новым продолженным творением, и, как там — Господь нас радовал, здесь — мы Его возрадуем: чем?! Печать «обрезания», точка «завета» - определена чем? И Израиль, по избранию места для печати, просто не мог сомневаться, как, каким способом он может возблагодарить Господа. Теперь вдруг объясняется, но именно из субботы, назад объясняется способ заключения завета с Авраамом: «ты обрежься, а я тебя умножу», и «вывел его, и указал на звезды: сколько звезд на небе, и песку морского - будет потомство у тебя». Здесь есть уже полная связанность, связуемость во дни бытия человеческого; есть «суббота», только она еще не определена, как именно «седьмой день», и не выражена через мудро-божеское разобщение с шестью днями; но как, вообще миг связи с Богом — есть она:

Бытие, 17, 1. «Я — Бог всемогущий; ходи передо Мною и будь непорочен»;

Ст. 2. «И поставлю завет между Мною и тобою, и весьма, весьма размножу тебя».

Ст. 3. «И пал Авраам налицо свое. Бог продолжал говорить с ним и сказал»:

Ст. 4. «Я — вот завет Мой с тобою: ты будешь отцом множества народов»,

Ст. 5. «И не будешь более называться Аврамом, но будет тебе имя Авра-ам, ибо Я сделаю тебя отцом множества народов»;

Ст. 6. «И весьма, весьма размножу тебя, и произведу от тебя народы, и цари произойдут от тебя»;

Ст. 7. «И поставлю завет Мой между Мною и тобою и между потомками твоими после тебя в роды их, завет вечный в том, что Я буду Богом твоим и потомков твоих после тебя»;

Ст. 8. «И дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую во владение вечное; и буду им Богом».

Ст. 9. «И сказал Бог Аврааму: ты же соблюди завет Мой, ты и потомки твои после тебя, в роды их».

Ст. 10. «Сей есть завет Мой, который соблюдайте между Мною и вами и между потомками твоими после тебя, в роды их: да будет у вас обрезан весь мужской пол».

До того очевидно из сложения речи этой, что тайна «завета» есть собственно «тайна чадородия» в смысле связуемости в этой тайне человека с Богом. «Ты - будь угоден Мне; Я — помогу тебе: но одно и другое в брызге бытия человеческого, в дыхании» этого брызга. Теперь была самая страшная опасность, что при этом до известной степени открытии человеку живого, дышащего храма, где они связуются, человек не загрубил бы, не засорил, не засквернил храма. Моисей, через создание «субботы» устранил это, т. е. он докончил обрезание и укрепил его, оградив оградою не переступаемою (не переступаемою! в этом — вся задача) таинственный миг. Ни из него ничего наружу, ни снаружи ничего в него. Ни соринки, и ни в один миг субботы. Отсюда строгости кажущиеся, не нужные, но только кажущиеся в Талмуде.

«Кто осквернит ее — тот да будет предан смерти» — указано наказание, а где же предостережение? — В стихе (Исх. 20, 10): «а день седьмый суббота — Господу Богу твоему: не делай в оный никакого дела». Но в этих стихах имеем наказание и предостережение относительно дневной работы, где же наказание и предостережение относительно работы ночной, совершаемой в ночь на субботу? В стихе: «кто осквернит ее, тот да будет предан смерти». Здесь указано на ночную работу (NB: т.е., что центр субботы — ночь на субботу); где же предостережение относительно такой работы? В стихе Исх. 20, 10: «а день седьмый суббота - Господу Богу твоему»; «здесь лишнее слово «суббота» имеет целью ввести в закон предостережение о ночи»; так полагает р. Иосе, сын р. Иосии. Равви Иуда, сын Бетеры, говорит: когда язычники окружили землю Израильскую, то евреи поневоле нарушили субботу, и вот для того, чтобы Израиль не говорил: «так как мы уже нарушили часть субботы, то нарушим всю субботу», для этого сказано: «кто осквернит ее — тот будет предан смерти»; даже за осквернение одного мгновения полагается смертная казнь». (Мишна, отдел Моэд, трактат Шаббаш.) Да и в самом деле: ведь совершенно поразительно, что суббота начинается с вечера, а вовсе не с утра, с рассвета, и до последней степени очевидно, что вечернее на дому празднование есть литургийное введение в ночь, на которую и падает суть субботы. Пану Данилу было почему припомнить «черную жидовскую лапшу», а равви средневековому сказать: «мы — дети Божии, вы — сыны диавола». В самом деле, ночь у нас?., вот уж не праздник ! Разумеется! Мы — дневной народ; иудеи — ночной.

Но до чего все связано в юдаизме, видно из того, что мысль субботы как бы вошла в темп творения мира.

...«И был вечер и было утро — день первый» (Бытие, 1). День второй, третий... шестой и, наконец, седьмой — то же, конечно, вечер, утро. Замечательно, что ночь вовсе не названа, хотя говорится о первом космическом дне, как сроке и продолжительности времени. Опять тут аналогии вечному инстинкту субъективизма и интимности — главною ни называть, ни изображать. «Вечер» и «утро»: среди них — безмолвие. Есть заря, утренняя и вечерняя: солнце увидит тот, кому оно нужно.