Ефим Черняк - Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки

Одним из центров, где сталкивались разведки крупных европейских держав, была столица Блистательной Порты, как именовали Оттоманскую империю. Военно-политический упадок Турции вызывался и, в свою очередь, ускорялся разложением правящей верхушки. Султаны изыскивали самые невероятные предлоги для взимания налогов: например, выдавались "замуж" их малолетние дочери за богатых сановников, которых обязывали вносить крупные суммы на содержание своих "жен". Сановники также были обязаны брать в спутницы жизни жен, наскучивших падишаху, а их, в свою очередь, заставляли следить за своими новыми мужьями и доносить обо всем во дворец. Стало, обычаем принятие султаншами взяток от иностранных дипломатов. Еще большие суммы получал главный евнух - "начальник девушек". Один из них, Бешир (первая половина XVIII в.), был в течение 30 лет фактическим правителем страны. Раб, купленный в Абиссинии за 30 пиастров, он оставил после себя 29 млн. пиастров, не считая огромного количества драгоценных камней и другого имущества. Пост великого визиря, напротив, редко один и тот же человек занимал более двух-трех лет - обычно временщики, вынырнувшие на поверхность в результате придворных интриг, пытались побыстрее ограбить казну. Теряя свое место, они часто шли на плаху; нередко само смещение и казнь были лишь предлогом для конфискации их имущества. Наследники престола воспитывались в строгой изоляции во избежание их возможного участия в заговорах. Проводя в затворничестве значительную часть жизни, ко времени вступления на трон они бывали ничтожными, невежественными людьми, если не просто дегенератами. Немудрено, что они вместе с министрами торговали государственными тайнами. Так, в 1771 г. английская разведка приобрела по сходной цене копию архисекретного австро-турецкого соглашения против России и переслала ее в Петербург и Берлин.

В Стамбуле иностранные дипломаты, не знавшие турецкого языка, должны были нанимать местных переводчиков - драгоманов (обычно греков), которые одновременно служили им и как шпионы. Однако, чтобы выполнить свою "деликатную" миссию и не лишиться головы - что "заслужить" в турецкой столице было проще простого, драгоманы создали своего рода тайный союз. Они приобрели специальный дом, где за приятной беседой и карточной игрой выдавали коллегам секреты "своего" посольства, чтобы взамен узнать секреты чужие, которые тут же сообщали нанимателям. Даже привычных дипломатов коробила, как писал один из них, "бешеная страсть к деньгам" у всех чиновников Блистательной Порты. Золотой ключ открывал любые двери. Правительство султана решило, что можно извлекать выгоду из столь бурной и непреоборимой страсти своих чиновников, установив налог со взяток, который аккуратно собирала особая канцелярия.

Атмосфера, царившая в столице Порты, оказывалась заразительной и для иностранных дипломатов и разведчиков, также не брезгавших подношениями, от кого бы они ни исходили. Так, русский посол Дашков, посланный в Стамбул в 1719 г., вскоре по прибытии просил Петра I присылать побольше "мягкой рухляди" (мехов) "для удержания интересов Вашего Величества, понеже визирь великий емец". Дашков передавал, что к нему являлись сановники с выписками "из давних книг", в которые были занесены взятки, розданные прежними царскими послами, и требовали таких же выплат как освященных дипломатической традицией. Однако Дашкову данная ему инструкция предписывала не ограничиваться турками, а "разведывать о тамошних поведениях и намерениях прилежно через известных приятелей". Под "приятелями" подразумевался граф Кольер, опытный голландский посол, который почти 40 лет занимал дипломатические посты в Стамбуле. Он уже несколько лет получал щедрые ежегодные "подарки" из Петербурга, так же как и его переводчик Вильгельм Тейльс. Такие же "дачи" и "награждения" вручались Дашковым (в обмен на разведывательные сведения и прочие услуги) еще ряду лиц, включая французского посла Боннака, который, впрочем, возможно, действовал так с согласия версальского двора. В этом случае, как подозревали английские и австрийские дипломаты, француз не только получал взятки, но и делал это, дабы скрыть, что его действия были результатом не стремления отработать полученную мзду, а выполнения инструкций из Парижа. Переводчик французского посла Фернерон стал оказывать различные услуги русским дипломатам еще за несколько лет до этого, когда предшественник Боннака усердно действовал против России. В инструкции Дашкову предписывалось, однако, не доверять информации Фернерона, тщательно ее проверяя. Фернерон сообщал важные сведения и о политике Порты, и о действиях самого французского посла.

Наставник "пиковой дамы"

Приходилось ли вам слышать фамилию графа Сен-Жермена, того загадочного человека, который сообщил старухе графине из пушкинской "Пиковой дамы" {Прототипом "пиковой дамы" послужила княгиня Наталья Петровна Голицына (1741-1837 гг.), в молодости блиставшая при английском дворе и в Версале. В те же годы во Франции подвизался Сен-Жермен.} тайну трех карт? Это имя давно уже было окутано темным покровом легенд. В романе известного английского писателя середины прошлого века Э. Булвер-Литтона "Занони" образ главного героя, обладающего неземным могуществом, мудростью и бессмертием, явно списан с Сен-Жермена. Булвер-Литтон уверял читателя, что этот роман основан на рукописи, принадлежавшей мистическому обществу розенкрейцеров, которые, по распространенному поверью, поддерживали связи с потусторонними, сверхъестественными силами.

Еще в 1785 г., после смерти Сен-Жермена, одна газета объявила, что он жив. Подобные сведения получили широкое распространение. Мадам де Жанлис утверждала, что встретила Сен-Жермена в 1821 г. в Вене. Его видела также фрейлина графиня д'Адемар, которой он якобы еще перед смертью обещал явиться пять раз. Приходил он всегда перед какими-нибудь историческими событиями, казавшимися особо важными для фрейлины, например перед казнью Марии-Антуанетты или расстрелом по приказу Наполеона I герцога Энгиенского. Одно только сомнительно, жила ли вообще на свете графиня д'Адемар, точнее была ли какая-либо представительница этого действительно существовавшего дворянского рода фрейлиной в Версале и не являлись ли вышедшие в 1863 г. под ее именем "Воспоминания", как считают некоторые ученые, подделкой, изготовленной малоизвестным французским романистом Ламот-Лангоном. А в мемуарах некоего Франца Греффера, опубликованных в Вене в 1845 г., Сен-Жермен пророчески объявлял их автору: "В конце [XVIII] столетия я исчезну из Европы и отправлюсь в Гималаи. Я буду отдыхать, я должен отдыхать. Ровно через 85 лет люди опять увидят меня". Однако в мемуарах заботливо обойден вопрос о точной дате этого пророчества. В 1938 г. утверждали, что Сен-Жермен еще живет в Венеции "в одном из дворцов на Большом канале".