Ефим Черняк - Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки

Английским шпионом был и секретарь Артура Ли майор Джон Торн-тон. Он вначале вкрался в доверие к Франклину, представившись благотворителем, пекущимся о быте американских военнопленных в английских тюрьмах. При этом Торнтон уверил, что знаком с премьер-министром лордом Нортом и может добывать важные военные секреты. Через Торнтона британская разведка подбросила Ли поддельные оперативные планы английского командования на 1777 г., прямо противоположные действительным планам. Эта фальшивка была в феврале спешно отправлена Артуром Ли за океан и способствовала многим успешным действиям английских войск. Ли послал Торнтона в Портсмут и Плимут разведать состояние английского флота. Торнтон вернулся с сообщением, будто флот находится в полной боевой готовности, что совершенно не соответствовало действительности и, возможно, было одной из причин, побудивших французское командование после начала войны с Англией отказаться от намерения атаковать британские эскадры. Убедившись, что Торнтон вовлечен в какие-то сомнительные, неугодные Ли финансовые операции, американский уполномоченный подыскал нового секретаря священника Форда. Стоит ли говорить, что и он был платным английским шпионом, причем об этом догадывались даже в Вирджинии, где он подвизался до того времени. Конгресс послал Ли специальное предостережение на сей счет. Ли игнорировал предупреждение, а ведомство Идена настолько изучило слабости Артура Ли, что без труда устраивало своих агентов на работу к этому американскому уполномоченному, подозревавшему всех без исключения и обвинявшему всех, кто вызывал его недовольство или задевал и без того уязвленное тщеславие. Британская разведка подбирала людей, которых Ли направлял в Англию для сбора секретной информации и особенно всяких слухов, порочивших Франклина и Дина. К числу таких "агентов" Ли принадлежали английские шпионы братья Томас и Джордж Диггеры. Помимо выполнения приказов Идена братья проявляли и собственную инициативу - в краже доверенных им денег, которые предназначались для американских военнопленных. Близким к Артуру Ли оказался еще один английский шпион - его бывший школьный товарищ доктор Джон Беркенхаут. Еще накануне военных действий против повстанцев Беркенхаут был послан в составе специальной миссии лорда Карлайля в колонии и занялся подкупом членов конгресса, причем действовал настолько беззастенчиво, что угодил, правда ненадолго, в тюрьму. Хотя личность Беркенхаута не вызывала ни у кого сомнений, Артур Ли продолжал поддерживать тесные связи с этим шпионом. Однажды Уэнтворт явился к Ли, которого не оказалось дома, и забрал его личную печать; с нее была снята точная копия.

Летом 1777 г. Ли отправился в Берлин, надеясь добиться поддержки Фридриха II. Английский посол Хью Эллиот подкупил слугу в гостинице, где остановился американец, и получил ключи от номера Ли. Эллиот лично в отсутствие Ли побывал в его комнате, похитил находившиеся там бумаги и поспешил в посольство. Там несколько человек принялись лихорадочно переписывать похищенные документы, а Эллиот тем временем вернулся в гостиницу и, изображая из себя путешественника, сочувствующего делу колонистов, встретил возвратившегося Ли и втянул в длинную двухчасовую беседу. Лишь в 10 часов вечера Ли поднялся к себе в комнату. Вскоре оттуда раздались вопли: "Разбой! Ограбление!" Между тем англичанин покинул отель, наскоро переоделся в посольстве и, прихватив документы, с которых уже были сняты копии, опять появился в гостинице. Он передал бумаги портье, сказав, что они были вручены ему каким-то незнакомцем, который после этого немедля исчез.

Атташе английского посольства Листон, загоняя лошадей, помчался в Гамбург, чтобы оттуда с первым кораблем добраться до Лондона. Подозрения в краже бумаг, естественно, пали на Эллиота. А тот со свойственным ему цинизмом и бесцеремонностью даже не отрицал этого, небрежно объяснив, что, мол, один из его слуг из чрезмерного усердия похитил бумаги, но он, как только узнал об этом, поспешил вернуть их законному владельцу. Даже в Лондоне были несколько смущены поведением Эллиота, хотя вполне оценили его рвение. В конечном счете буря улеглась, а Эллиот получил от правительства в виде подарка 500 ф. ст.

Как подсчитал один историк, к лету 1777 г. шпионы численно превосходили собственно дипломатов в Париже в соотношении 10:1.

Эффективность английской разведывательной службы сказывалась на политике континентальных правительств, действовавших, исходя из предположения, что они находятся под постоянным наблюдением британских шпионов. Когда Артур Ли отправился переодетым в костюм британского купца из Франции в Испанию, дружески настроенное к колонистам мадридское правительство задержало его на границе: оно уверяло, что не поддерживает никаких связей с "мятежниками", и опасалось, что о прибытии американского уполномоченного немедленно станет известно в Лондоне, а это повлечет нежелательные дипломатические осложнения.

На протяжении почти всего 1777 г. из Америки поступали сообщения об успехах только английских войск, и политика правительства Людовика XVI в отношении колоний приобретала все более нерешительный характер. С одной стороны, правительство не препятствовало расширявшемуся вывозу в колонии оружия, боеприпасов, обмундирования и покупке по дешевке французскими купцами захваченных американскими каперами английских судов. С другой стороны, под давлением протестов лорда Стормонта часть американских капитанов и матросов была арестована. Учитывая, что Франция пыталась не допустить открытого разрыва, британская дипломатия усилила нажим. Параллельно английская секретная служба по приказу Георга III решила прибегнуть к шантажу. Для этой цели был использован английский разведчик в Париже Натаниэль Паркер Форт, который поддерживал дружеские связи с главой французского правительства Морепа. Форт доверительно сообщил своему Другу, что Англия, вероятно, в ближайшие дни объявит войну Франции, если версальский двор не примет требований, предъявленных лордом Стормонтом (запрещение приводить захваченные английские суда во французские гавани, выдача находившихся там трех каперских кораблей и т. д.). Встревоженный Морепа поспешил созвать совещание. В конечном счете английские требования были отчасти удовлетворены. Блеф удался, если учесть, что Лондон и не думал сам объявлять войну Франции и, напротив, всячески старался ее избежать. Более того, Георг III даже раздражался, когда читал отчеты Уэнтворта, который, ссылаясь на донесения Банкрофта, сообщал о надвигавшейся угрозе войны. Так, вскоре после того, как удалось заставить Париж отступить, Георг писал: "Два письма, полученные от мистера Уэнтворта, несомненно, любопытны. Однако поскольку Эдвардс (Банкрофт. - Е. Ч.) биржевой игрок и к тому же шпион-двойник, в его донесениях нельзя верить ничему, кроме того, что в его личные намерения входит побудить нас считать, что французский двор намерен начать войну. На деле же, безусловно, имеются серьезные основания предполагать, что эта возможность ныне является более отдаленной, чем мы могли предполагать шесть месяцев назад". Уэнтворт в этом королевском письме был также удостоен нелестных эпитетов...