Ефим Черняк - Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки

Рассказывают средневековые хроники

В V в. западная часть Римской империи пала под ударами внутренних восстаний и натиска варварских племен. Восточная часть Римской империи (Византия) с центром в Константинополе уцелела и на многие столетия осталась одним из самых мощных и культурных государств средневековья.

Именно Византия с ее императорами, пышным придворным штатом и кровавыми дворцовыми переворотами оказалась особенно подходящей страной для дальнейшего совершенствования разведывательной службы.

В 516 г. в богатом Константинополе толпа зрителей восторженно приветствовала выступавшую на сцене молодую красивую актрису. Трудно сказать что-либо о качестве исполнения ею византийских танцев. Наши источники не позволяют судить об этом, они обращают внимание на другое. Актриса нарушила строгое постановление городских властей, запрещавших выступление без одежды. А тонкая золотая цепь вокруг талии вряд ли могла смягчить негодование церковных моралистов. Впрочем, прошло не так уж много времени, и моралисты, как это часто случается, предпочли прикусить языки. Иначе им бы их просто отрубили, всего вероятнее, вместе с головой.

Актриса стала женой одного богатого византийского вельможи, но была скоро брошена мужем, не желавшим терпеть ее неверность и покрывать расходы, причиняемые ее безудержным мотовством. Феодора (так звали артистку) потом вела нищенскую жизнь в Александрии.

Однажды, рассказывают византийские писатели, Феодора увидела вещий сон, предрекавший, что она станет женой могущественного монарха. Феодора вернулась в Константинополь и стала изображать раскаявшуюся грешницу. Мнимая скромница с утра до ночи пряла в небольшом домике, где она поселилась. Опытной кокетке удалось привлечь внимание знатного патриция Юстиниана, племянника императора. Императрица, тетка Юстиниана, конечно, запретила ему и думать о женитьбе на бывшей актрисе. Но тетка скоро умерла, и Феодора стала женой Юстиниана. А когда в 527 г. Юстиниан вступил на трон, Феодора была коронована императрицей. Она имела огромное влияние на мужа. С первых же лет правления Феодоры выявились ее ум, беспредельная жестокость и полная неразборчивость в средствах, нужных для достижения цели. Ее сын от первого мужа, услышав о возвышении матери, поспешил приехать в Константинополь и явиться во дворец. Феодора сочла, видимо, что он может скомпрометировать ее новое положение как жены императора. Юноша бесследно исчез.

Ближайшая подруга Феодоры - жена знаменитого полководца Велисария, тоже бывшая актриса, держала своего сына Фотия в темнице, велела пытками добиться у него признания, кто вместе с ним дурно отзывался о правительстве.

Бывшая танцовщица и ее муж долгие годы тиранически управляли огромной империей, которая охватывала половину известного тогда мира. Для укрепления своей власти Феодора прибегала к услугам большого числа шпионов, следивших за всеми ее врагами или просто людьми, внушавшими ей подозрение. Императрица не уставала благочестиво повторять, инструктируя своих агентов: "Клянусь Иисусом, живущим вечно, если вы не исполните моих приказаний, с вас живых сдерут кожу". Угроза оказывалась действенной: всем было отлично известно, что супруга Юстиниана не любила бросать слова на ветер.

Шпионы старались. Велисарий - полководец, который в результате победоносных походов возвратил под власть императора Северную Африку и большую часть Италии, - однажды заметил в порыве раздражения, что смерть Юстиниана была бы благодеянием. Императрица узнала об этом немедленно. Велисарий должен был радоваться, когда ему в виде особой милости сохранили жизнь и часть имущества.

Напротив, действия византийских разведчиков Юстиниана в других странах были менее эффективными. Прокопий - византийский историк, современник Феодоры писал: шпионская служба была организована следующим образом. Некоторое количество людей было взято на содержание государства, с тем чтобы они посещали враждебные страны, особенно персидский двор, якобы по торговым делам и внимательно наблюдали, что там происходит. Таким образом, после своего возвращения они имели возможность сообщать императорам тайные планы враждебных государств. Императоры, получив информацию, принимали меры предосторожности и не бывали захвачены врасплох. Прокопий сообщает, что такая система существовала еще у мидийцев, потом у персов и римлян. Юстиниан, не следовавший в этом отношении примеру других императоров, поплатился потерей важных владений.

Византия сохраняла налаженную разведку и в последующие столетия. Напротив, в Европе в целом средние века были временем упадка разведывательной службы. Случались, правда, исключения из правила.

Оригинальную форму разведки изобрел вождь франков Хлодвиг (конец V начало VI в. н.э.), истребивший всех своих родственников, чтобы не было претендентов на его престол. "Много и других королей убил Хлодвиг, повествует в своей хронике Григорий Турский, - даже ближайших своих родных, опасаясь, чтобы они не отняли у него королевства, и таким образом распространил свое владычество на всю Галлию. Но однажды, когда его люди собрались к нему, он, как рассказывают, стал говорить им: "Горе мне, я теперь как странник между чужими, и нет у меня родственника, который помог бы мне, случись со мной беда"". Однако, добавляет летописец, Хлодвиг говорил так вовсе не потому, что жалел погибших. Просто он хотел узнать, не уцелел ли случайно кто-либо из родни, чтобы тут же его прикончить.

...Шел май 878 г. Датский король Гутрум привел свою боевую дружину на юго-восток Англии и расположился лагерем у слияния рек Паррета и Toy на. Завоеватели-скандинавы (на Руси их называли варягами) захватили уже многие территории в Англии. Англосаксонский король Уэссекса Альфред потерял главные свои владения. И теперь дружинники Гутрума, расположившись на земле, которой еще недавно правил король Уэссекса, торжествовали победу. Датчане не скрывали своего презрения к побежденному врагу, которому молва приписывала большое воинское искусство. У него осталось совсем мало воинов и никогда уже не будет достаточно сил, чтобы сопротивляться привыкшему к победам храброму датскому войску. Вот о чем беседовали датские дружинники, собравшиеся у шатра Гутрума.

Их разговор прервали мелодичные музыкальные звуки. Играл арфист. Это был какой-то сакс, плохо понимавший по-датски, уже не первую неделю находившийся в стане Гутрума. К нему успели настолько привыкнуть, что даже удивлялись, когда он пару дней не показывался в лагере. Музыкант, игравший на арфе, конечно, был бедняком. Он носил за плечами мешок, куда складывал куски мяса и лепешек - остатки пищи, которые небрежно бросали ему датские дружинники, захватившие много зерна и скота у побежденных саксов. Вероятно, арфист относил своей семье объедки со стола воинов. Этим объяснялись, по всей видимости, его нередкие, хотя и краткие отлучки из лагеря.