Михаил Юрьев - Как быстро выйти из кризиса

— Отчего же, он даже увеличится по объёмам. Все экспортёры будут продавать на рынке 100% валюты, сейчас продают только часть — часть оставляют на валютных счетах. По оценкам, это увеличит объём транзакций не менее чем в два раза. Импортёры в первом приближении будут покупать столько же. А те, кто покупает для сохранения или спекуляции, покупать перестанут — им это будет запрещено. Но по оценкам, они составляют не более трети покупателей, остальное законные импортёры. Ещё вырастет объём транзакций по покупке валюты за счёт того, что экспортёры, продавшие по требованию закона всю валюту, часть её купят обратно для импорта. Но всё равно прибавка к объёмам транзакций на валютном рынке даже превысит снижение.

Но тогда экспортёрам некому будет продать часть валюты?

— В этом случае происходит падение её курса против рубля, то есть рубль растёт. До какой-то степени это и будет происходить, потом ЦБ начнёт скупать часть валюты за эмитированные рубли, потому что особо сильный рост рубля нам невыгоден, да и резервы ЦБ хорошо бы поднарастить. Так всё и происходило в середине 2000-х.

А как быть с предприятиями, которые по факту имеют дочки в зарубежных странах, и зарабатывают валюту там?

— Этот вопрос несложно отрегулировать отдельно, поскольку таковых не много. В принципе мне представляется, что подход должен быть такой: дочка, например, в Чехии — это чешское предприятие, и неуместно распространять на него нормы для российских предприятий, независимо от национальной принадлежности его конечных бенефициаров. Другое дело, что в рамках нашей стратегии в развязанной против нас войне любая дочка российского предприятия в Европе или США — потенциальный заложник, и с этим надо что-то делать. Но это лежит за пределами настоящей статьи.

Как быть с тем, что возникнет чёрный рынок валюты?

— Да и бог бы с ним, пусть возникает. Поскольку речь вы ведёте только о наличной валюте, точнее, её части, то это не принципиальные для экономики объёмы. Да и сомневаюсь я, что он возникнет. Потому что для того, чтобы что-то купить, за границей или в РФ (например, через интернет-торговлю), валюта и так будет свободно конвертироваться. А для того, чтобы тезаврировать, важно купить валюту, не переплачивая — чёрный же рынок всегда ломит цену, ему надо покрыть риски продавца. Небольшой только если будет, нишевый — ну и ладно.

А может, ту валюту, которая на руках у населения, всё же как-то изъять и пустить на развитие страны? Так и мы делали в 30-х, и Рузвельт с золотом, и нацисты. Притом можно же и не силой, а выманить.

— Да, можно, например, введя покупку наличной валюты с премией, эмитируя для этого избыток рублей, что всяко надо делать. Но не думаю, что нужно. На руках у населения около 30 млрд долларов — это не много по нашим масштабам: годовой экспорт нашей страны составляет более полутриллиона долларов, резервы ЦБ и правительства тоже больше полутриллиона. Сейчас подупадёт, но не в разы. То есть мы на гораздо лучших стартовых позициях, чем и СССР в начале индустриализации, и США в разгар Великой депрессии, и нацисты перед войной. А с другой стороны, превратить значительное количество наличных долларов в безналичные — непростая задача в рамках современной финансовой системы. А уж правительство США может перекрыть это одномоментно.

А что при реализации вашей программы произойдёт с фондовым рынком?

— С той его частью, которая представляет собой оборот ценных бумаг российских эмитентов за границей, например ADR или GDR, или основных акций тех российских холдингов, которые перерегистрировались за границей и стали формально иностранными компаниями, как например ЕВРАЗ или «Полиметалл», произойдёт катастрофа. Они станут стоить близко к нулю (я имею в виду, естественно, акции — облигации упадут не сильно, если покупка валюты для выплат по ним не будет запрещена). Собственно, основная часть этого пути уже пройдена, даже и без введения валютного регулирования — «Сургутнефтегаз» в пересчёте на 100% стоит сейчас меньше, чем у него денег на счетах! Это естественно, потому что манипулирование кредитными рейтингами стран и корпораций и курсами акций — одно из основных видов оружия Запада в гибридных войнах нового поколения. Так сказать, танковые дивизии вермахта. То есть при любом противостоянии с Западом, а это началось с нашего «непослушания» по Сирии и явно будет продолжаться, пока одна из сторон не запросит пощады, акции наших компаний за рубежом превращаются в труху. Но я не вижу особой проблемы в этом. Для чего они вообще нужны? Чтобы нашим олигархам легче было попасть в список «Форбс»? Нас как страну в целом это не колышет. Чтобы легче было занимать за границей? Так это в любом случае будет перекрываться и Западом (чтобы удушить нашу экономику), и нашей властью (чтобы устранить зависимость). А те немногие случаи, когда наши компании имеют дочки в третьих странах, важные для их функционирования, например РУСАЛ в Гане, Гвинее, и Ямайке для добычи бокситов и производства глинозёма? Ну так в мире есть много больших и серьёзных компаний, не являющихся публично-акционерными, и никаких особых проблем с кредитованием у них нет. Азиатские банки с удовольствием кредитуют активно работающие компании, даже если их официальный рейтинг очень низок, в случае хорошего баланса. Да и наше государство может помочь в рамках определённого соглашения.

А внутренний фондовый рынок?

— Сейчас на нём аналогичная ситуация, поскольку значительная часть игроков, делающих погоду, представляет собой международный спекулятивный капитал. В случае перехода к мягкому валютному регулированию они исчезнут: никто из них (кроме прямых агентов западных правительств, которые таким способом сами определятся) не захочет работать при отсутствии возможности купить на прибыль валюту и репатриировать её. Но фондовый индекс всё равно останется в разы ниже нынешнего, потому что количество покупателей сильно снизится из-за ухода иностранцев, а количество акций останется прежним. Но я бы и по этому поводу не комплексовал. Фондовый рынок в своё время играл важную роль в развитии рыночной экономики как источник капитала, то есть альтернативный банкам институт по трансформации накоплений в инвестиции. Но сейчас эта его роль сильно снижена: подавляющую часть транзакций составляет вторичный рынок, который никуда не привлекает капитал, а только перераспределяет его между биржевыми игроками. Фонды и компании прямых инвестиций значительно лучше с этим справляются. Но у фондового рынка есть огромный минус, по крайней мере для нас: он сильно повышает ликвидность активов своих владельцев. А это плохо: только тогда, когда активы малоликвидны, пусть при этом даже и высокодоходны, появляется объективная общность исторической судьбы капиталистов и всей страны. Для нас, на мой взгляд, это первостепенно важно.