Газета Завтра Газета - Газета Завтра 21 (1225 2017)

Поэтому отрадно видеть, что российская элита всё-таки начинает осознавать, что та искусственная пропасть, которая была вырыта ею между собой и массами простого народа, отнюдь не так широка, как это может показаться при взгляде на лакированную и отцензурированную картинку центрального телевидения. Приятно наблюдать не монументально-публичного и закрытого для прессы олигарха Усманова, а простого гражданина Алишера, который спокойно отвечает на все личные нападки, отвечает по-человечески искренне и открыто.

В этом, кстати, и состоит суть гражданского общества, которое фактически предлагает миру созданная нашими усилиями глобальная социальная сеть: каждый в таком мироустройстве может высказаться и каждый имеет право быть услышанным. И Алексей Навальный, и Алишер Усманов. А вину или невиновность каждого из них, конечно, уже определяет справедливый суд. При том, что общественность будет, опять‑таки, в полной мере посвящена в ход следствия и последующего судебного разбирательства. Хотя, как вариант, стороны могут решить свои разногласия и в ходе открытых публичных дебатов, коль оба из них решили опираться именно на общественное мнение в своём остром споре.

Такова новая реальность, в которой мы с вами уже живём — и, пожалуй, она лучше прежней.

Истоки Февраля

Андрей Фефелов , Андрей Фурсов

25 мая 2017 0

Россия и Европа на пути к 1917 году

"ЗАВТРА". События февраля 1917 года имеют разную трактовку в современности. Несмотря на то, что прошло уже 100 лет, мы так и не объединились в общем понимании тех событий. До сих пор с ними связано очень много тайн и очень много разночтений…

Андрей ФУРСОВ.В принципе, все оценки Февраля можно собрать в две "полюсные" группы. Первая позиция: во второй половине ХIХ века в России всё было замечательно, страна уверенно двигалась по буржуазному пути, и кульминацией стал Февраль как торжество демократии и либерализма. А потом пришли большевики и всё испортили. Вторая позиция заключается в том, что всю вторую половину ХIХ века Россия в социальном плане деградировала и потому шла к социальной революции. Февраль в этом контексте стал неким зигзагом, он выламывался из пути к социальной революции, поскольку ничего не предлагал основной массе населения. Российское общество второй половины ХIХ века вместе со своими бездарными властями было больным, отвергавшим терапевтическое лечение, а потому обречённым на хирургию.

В русской литературной и интеллектуальной традиции есть два человека, на которых можно сослаться в пользу этой второй точки зрения. Первый — Лермонтов, который ещё в 30-е годы ХIХ века написал: "Настанет год, России чёрный год, когда царей корона упадёт… В тот день явится мощный человек, и ты его узнаешь — и поймёшь, зачем в руке его булатный нож…"

Второй человек — один из лучших публицистов за всю историю России — Михаил Осипович Меньшиков, который писал: "ХIХ век окончательно утвердил наш духовный плен у Европы. Народно-культурное творчество у нас окончательно сменилось подражанием. Из подражания Западу мы приняли чужой критерий жизни, для нашей народности непосильный. Мы хотим жить теперь не иначе как западной роскошью, забывая, что ни расовая энергия, ни природа наша не те, что там. Запад поразил воображение наших верхних классов и заставил перестроить всю нашу народную жизнь с величайшими жертвами и большой опасностью для неё. Подобно Индии, сделавшейся из когда-то богатой и ещё недавно зажиточной страны совсем нищей, Россия стала данницей Европы во множестве самых изнурительных отношений. Желая иметь все те предметы роскоши и комфорта, которые так обычны на Западе, мы вынуждены отдавать ему не только излишки хлеба, но, как Индия, необходимые его запасы. Народ наш хронически недоедает и клонится к вырождению. И всё это только для того, чтобы поддержать блеск европеизма, дать возможность небольшому слою капиталистов идти нога в ногу с Европой. ХIХ век следует считать столетием постепенного и в конце тревожно быстрого упадка народного благосостояния в России. Если не произойдёт какой-нибудь смены энергий, если тягостный процесс подражания Европе разовьётся дальше, то Россия рискует быть разорённой без выстрела". По сути дела, это описание системного кризиса, революции.

"ЗАВТРА". И Февраль сам попал под каток этой смены. Тем не менее, он был её провозвестником. Вот что интересно!

Андрей ФУРСОВ.Февральский переворот — это не смена энергий, это попытка свершения кривобокой буржуазной революции, которая застряла в политической сфере. Февраль вверг Россию в хаос. Политические карлики и ничтожества, которые умели только краснобайствовать, не знавшие свою страну и свой народ, пользуясь метафорой Блока, развязали дикие страсти под игом ущербной луны. Вся история Февраля, а затем Октября очень хорошо показывает неадекватность властей. Почти весь истеблишмент позднеимперской России внёс огромный вклад в то, чтобы революция произошла. И дело не в одном Николае II.

Чтобы понять, как произошла революция в России, нужно поместить февральские и октябрьские события в долгосрочную перспективу. По моему мнению, 1917 год в России стал очень важным переломным пунктом в двух долгосрочных отрезках истории. Первый отрезок — это период между 1861 годом — освобождением крестьян и вообще началом реформ, и 1939 годом — годом окончанием холодной войны в России и XVIII съездом ВКПБ. 1917 год — это водораздел.

Если брать европейскую историю, то в ней 1917 год — переломный момент ещё более длительного отрезка между 1789 годом — началом Французской революции, затем появлением левого якобинского проекта Модерна, и 1991 годом — разрушением Советского Союза.

"ЗАВТРА". Тенденция, связанная с неспособностью элиты управлять процессами, была характерна и для российской империи в последний период её существования, и для февраля 1917 года, когда к власти пришли думские промышленники — демагоги, трепачи и в прямом смысле агенты других держав и других цивилизаций.

Андрей ФУРСОВ.Одна из главных причин и возникновения февраля, и его провала заключается в несовместимости России, русской истории как социокультурного типа с капиталистической системой. Когда Меньшиков говорил о ХIХ веке как веке нарастания проблем в России и обнищания русского народа, он был абсолютно прав.

Если мы возьмём, скажем, московское самодержавие в допетровскую эпоху, то при огромной количественной разнице в уровне жизни и в уровне потребления верхов и низов, низы и верхи всё же жили в одной хозяйственно-культурной системе, и потребности верхов определялись этой системой. В екатерининские времена ситуация изменилась. Русская знать стала жить не по потребностям, обусловленным местным хозяйством, а по потребностям Западной Европы — её буржуазии и аристократии. Эти потребности складывались совсем из других факторов. Возьмём такой фактор, как земледелие. Урожайность у нас была "сам-3—сам-4", в Европе — сам-6-сам-7. Там уже начиналась протоиндустриализация и колониальная эпоха, когда можно было грабить слабые народы. Там уровень потребности определялся значительно более развитой системой сельхозработ. Именно поэтому, чтобы даже небольшой части русской элиты жить по этим европейским потребностям, она начала эксплуатировать население значительно более жёстко… И присваивать, выражаясь марксистским языком, не только прибавочный продукт, но и часть необходимого. В результате уже при Екатерине уровень эксплуатации государственных и частновладельческих крестьян вырос в 3–3,5 раза. Далее этот процесс шёл только по нарастающей.