Валентин Распутин - У нас остается Россия

И потом - когда началась перестроечная вакханалия, когда, как из кратера вулкана, произошло извержение бесстыдства, цинизма, зла, - мы растерялись. Когда требовалось отделить сатанинское от того положительного, что было в этих процессах, ничего внятного долго мы сказать не могли. И потеряли, надо полагать, миллионы и миллионы, которые могли бы быть нашими сторонниками и постоять за Россию. И сегодня многие из нас по-прежнему хотят сохранить нейтралитет. Но нейтралитета по отношению к России быть не может: вы или с ней, или против нее. Как нет и доблести оставаться белоручкой в это смутное и грязное время. «Отечество в опасности» - не просто слова. Повторяя эту фразу как слова, некоторые вчера вольно или невольно принимали сторону тех, кто больше всего эту опасность и несет, кто разваливает страну с помощью так называемой российской дипломатии, шитой белыми нитками, и играет жизнью десятков миллионов россиян, живущих за пределами России, кто выдает нам свои действия за ступень российского возвышения. «Бойтесь данайцев, дары приносящих».

Отечество действительно в опасности. Мы можем завтра проснуться в своих собственных постелях, но уже не в России. Все вокруг будет тем же самым, но чужим, лишенным родного духа и смысла. Допустить мирную интервенцию - позор больше и непоправимей, чем отдать Отечество на полях битвы. Там - наша ответственность, равная со всеми. Здесь - она неизмерима. Это поле нашей деятельности, и если мы сдадим его - грош нам всем цена.

1990

Нельзя сомневаться: здесь собрались те, кто верит в Россию. Кто готов работать во имя ее и славу, не жалея, как говорится, сил, а может, и жизни самой. У кого не опускаются руки при виде ее сегодняшнего позора, нищеты и падения, при виде густо кружащегося над нею воронья и не менее густо облепившего его чертенья, отечественного и заграничного, выдающего себя за спасителей и благодетелей. Над истерзанной Россией так много хлопочет сегодня специалистов самого высокого класса, занятых не обезболиванием, а обездоливанием ее, что за их шумной и дружной напористостью непросто и распознать, чья берет - продолжается ли обморок, вызванный ударом демократической дубинки по нашему сознанию, действует ли столь же успешно, как год, как два назад, машина одурачивания народа, или Россия пришла в себя и, несмотря на все средства подавления разума и воли, нашла в себе силы им противостоять. Только те из нас, кто плоть от плоти и дух от духа России, кто вместе с нею обирал с себя плевки в нее, в ком отдавалось незаживающей раной каждое слово отступничества от нее, кто плакал ее слезами обиды от предательства и вероломства; только тот, кого вместе с нею разрезали на части по планам ее расчле-нителей, в ком все тревожней и все настойчивей звучат недоуменные голоса предков, стоявших за Россию, - знает тот безошибочно: поднимается, опоминается, собирается в одну волю и одну мускульную силу Россия. Видит, слышит, чувствует он, ибо происходящее в России происходит и в нем, что не намерена она больше терпеть ни мелких бесенят, кривляющихся с экранов телевидения, ни бесов среднего пошиба из приказчиков нового порядка, наживающихся на ее несчастье, ни больших, генеральных бесов, производящих над Россией новый гибельный для нее социальный эксперимент.

И не только ропот голодных очередей дает право считать, что просыпается Россия от наваждения и обморока. Нет, убеждение через желудок бывает, бессомненно, отрезвляющим и сильным, но ненадежным. Обманутые один раз могут быть обмануты снова, едва лишь из милости протянут им кусок хлеба, даже если он отнят будет у наших детей и внуков за счет продажи того, что принадлежит будущему. Доведенные до отчаяния миллионы и миллионы истово возблагодарят того, кто, подобно Великому Инквизитору из «Легенды...» Достоевского, даст им этот кусок хлеба. Нельзя с них взыскивать, ибо хлеб становится сейчас не последним аргументом в борьбе за Россию, но нельзя на них и рассчитывать. Не ими спасается Россия. Но не спасется она, пока не возьмет на себя заботу об их пропитании и не организует их в силу производительную.

И не число оппозиционных партий и движений может внушить надежду, не многие тысячи в них состоящих, не раздающиеся с трибун смелые и даже сверхсмелые слова и крики проклятий погубителям России, как бы ни верны были эти слова и как бы ни очевидны были действия тех, в адрес кого они направлены. Пока множатся партии, власти предержащие могут не волноваться: они дробят силы, сталкивают их между собой, незначительные расхождения превращают в непреодолимые препятствия и переводят врученную им народную энергию в самолюбивую и никому, кроме России, не опасную болтовню. Если бы Минин с Пожарским вместо того, чтобы собирать ополчение и вести его на Москву, продолжали метать обвинения против продажных бояр и выгадливых казаков, Москва еще долго оставалась бы за интервентами.

Нет, не признаки брожения и не гул улиц позволяют с уверенностью говорить сейчас о восстании России из униженности и обманутости. Все это без главного, скрепляющего воедино настроения способно перебродить и переродиться во что угодно - и в новую разрушительную стихию, и в новые хитроумные и многообещательные общественные куролесы, умеющие задуривать людей, но не дать верного пути.

Народ, как известно, сплачивает сильная, на роду ему написанная идея. Она может затмеваться, общество сознательно или бессознательно может уводиться от нее, но в глубинах национального сознания она сохраняется в неповрежденности и только ждет своего часа, чтобы овладеть умами и сердцами. Как правило, этот час наступает в пору самых суровых испытаний, когда все остальные споры оказываются слабыми и несостоятельными, во время войны или смуты в особенности. Как только встает вопрос, быть или не быть России свободной и самостоятельной, как только с языка дискуссий и разногласий сходит он во всей своей неумолимой яви на землю, так что не обойти его, не объехать, стекаются под него русские люди, оставив распри, обиды и недоверия, стекаются как един народ, вспомнив заветы предков, как одна душа и одно сердце, превозмогающее разнобойность... Есть в нас грех разборов, несогласия, доставлявший всегда России немало бед, но не раз было до сих пор в решительные часы и торжество сбора, согласия и соединенности. Понятно, что немало сегодня отпало от чувствительного и здорового, из России состоящего и Россией живущего, тела народного всяческого разбежья - спившихся, озлобившихся, усомнившихся, уткнувшихся в себя; легион встанет на нашем пути агитаторов, считающих Россию земным неудобьем, обреченным якобы и оставаться таковым, покуда не откажемся мы от ее духовного водительства и не позволим ей встать под водительство других. Немало их, отпавших и соблазненных, бросивших российские рубежи, но вместе с рубежами перешла к нам и утерянная ими сила, поскольку берется она лишь из одного источника - из России - и отдается ею лишь своим защитникам.