Газета Завтра - Газета Завтра 19 (1223 2017)

Но Ленина-то китайцы уже практически не застали, зато знали, что все лидеры Советского Союза, от Сталина до Горбачёва, называли себя "верными ленинцами", при этом совершенно по-разному строя отношения и с Китаем, и с компартией Китая. А когда не стало ни КПСС, ни самого Советского Союза, то китайцы укрепились во мнении, что именно они идут верным путём, от успеха к успеху, но страшно боятся того, что случившийся крах Советского Союза генетически заложен в основу их собственной модели, а значит — и КПК не гарантирована от повторения судьбы КПСС. Поэтому они буквально под микроскопом изучают историю КПСС последних лет "перестройки", этот период загнивания, и выясняют, что это: инфекция или всё-таки генетический сбой? И если всё-таки инфекция, то насколько она заразна? Там не до Ленина сейчас, Ленин для них — часть советской истории, которая плохо закончилась.

Саид ГАФУРОВ, востоковед, экономист.

Мне доводится общаться в большей степени с представителями китайской науки, чем политики, — и в этой среде Ленин, нэп обсуждаются очень активно. В Индии, например, где марксисты контролируют почти треть территории страны, Ленин — один из самых популярных политических "брендов". Как и Сталин. В штате Тамил-Наду, это 72 миллиона человек, премьер-министром чуть было не стал коммунист, фамилию которого я не могу произнести и даже запомнить, настолько она сложная, но зовут его Сталин. Президентом Эквадора недавно стал Ленин Морено, и Исраэль Шамир правильно отмечает, что никого в мире не называют Столыпиным или Николаем II. А Лениным, Сталиным и Гагариным — называют.

К седьмому ноября каждый год я получаю поздравления из-за границы. Это разные люди: в Латинской Америке, в Греции, в Индии, в Сан-Франциско, во Франции, в Англии, на Балканах, — и у меня совершенно чёткое ощущение, что день Великого Октября — это уже не наш, а всемирный праздник. Для нас это часть нашей истории, но на самом деле они отмечают седьмое ноября как "день надежды всех обездоленных". Именно так — "день надежды всех обездоленных".

И точно так же Ленин — уже не наш. Он принадлежит всему миру. Мы можем его осуждать, мы можем сносить памятники и даже мавзолей на Красной площади — это уже ничего не изменит: Ленин реально принадлежит всему миру. И десятки миллионов индийцев голосуют за коммунистическую партию, которая называет себя "марксистско-ленинской"… Да, это всего 10% населения Индии, но ведь сегодня почти весь мир выглядит антикоммунистическим. Но сейчас буквально у нас на глазах начинается новый подъём левого движения, для которого имя Ленина носит почти религиозный характер, это безусловный авторитет, даже если его не понимают и даже не читали. «Братья-мусульмане» в Египте с самого начала говорили, что коммунистов убивать не нужно — их нужно сажать в тюрьму и там проводить разъяснительные беседы, чтобы они осознали пагубность атеизма. И только атеизма. Вся остальная ленинская теория для братьев-мусульман, оказывается, вполне приемлема, и тех, кто искренне осознал пагубность безбожия, можно сразу выпускать из тюрем, потому что они — конструктивные люди, которые будут строить большой и великий Египет.

Или вот человек, про которого Запад клевещет неизмеримо больше, чем про Россию и Путина, даже больше, чем про КНДР и династию Кимов, — человек очень умный, очень острый марксист-ленинец. Это Роберт Мугабе, президент Зимбабве. У него была задача — провести аграрную реформу, потому что известно: если ты раздаёшь землю крестьянам, ты на три поколения получаешь голоса их семьи, на третьем ты уже должен бороться, а два — гарантированно твои. Но провести её так, чтобы избежать гражданской войны и по возможности сохранить страну демократичной, где есть оппозиция, оппозиционные телеканалы. Для этого нужно было выбить главное оружие из рук оппозиционеров, богатых белых "хозяев жизни" — деньги. И Мугабе сознательно пошёл на гиперинфляцию, но при этом Зимбабве очень хорошо экономически развивается, те же китайцы инвестировали туда гигантские деньги, и там теперь производятся редкоземельные металлы плюс самый лучший в мире табак. Так вот, Мугабе , по сути, повторил опыт Ленина периода "военного коммунизма", когда тоже стоял вопрос жизни и смерти: больше 90% земель России, как сейчас говорят, сельскохозяйственного назначения, к 1917 году были заложены в банках, а поэтому национализация земли означала крах всей финансовой системы страны. Для Временного правительства и Чернова, который, в общем-то, являлся идеологом аграрной реформы, это было обстоятельством непреодолимой силы. А Ленин его преодолел, решившись на гиперинфляцию "совдензнаков".

И наконец, самое главное, что я хочу сказать: с моей точки зрения, Ленин — не столько идеолог, сколько "орговик". Он создал массовую политическую партию нового типа, "орден меченосцев", по выражению Сталина. Весной 1917 года в РСДРП(б) было 80 тысяч членов, а к октябрю — уже 300 тысяч! Потом ленинский опыт по-своему повторяли и Муссолини, и Гитлер, и Мао Цзэдун, и многие другие политики ХХ века. Но первым сделал это 33-хлетний Ленин.

Владимир ВИННИКОВ, культуролог.

Здесь уже прозвучали ноты своеобразной "религии ленинизма", и это весьма показательный момент, который лично для меня связан с тем бесспорным фактом, что Владимир Ильич Ульянов почему-то действовал в такой ценностной системе координат или, если угодно, матрице, которая носит именно религиозный характер с приоритетом этических категорий должного и недолжного над категориями добра и зла, и далее по нисходящей. В этом смысле коммунист Ленин придерживался иерархии, близкой к абсолюту.

Например, "классические" марксисты считали и продолжают считать, что в основе бытия человеческой цивилизации лежат объективные материальные процессы, производительные силы, что экономика порождает и политику, и идеологию. Ленин всегда придерживался прямо противоположной точки зрения, согласно которой приоритет отдавался идеологии, а не экономике, которая рассматривалась им как достаточно пластичная и хорошо поддающаяся идейно‑точному политическому воздействию среда. Он даже мог уступать святое для каждого политика — власть — своим соратникам, достоинства и недостатки которых очень хорошо видел, но посягательств на идеологию не терпел, поскольку или интуитивно, или сознательно следовал принципам "небесной иерархии", которые были сформулированы ещё Дионисием Ареопагитом: господства выше сил, а силы выше властей. Вот это своё идеологическое господство он берёг как зеницу ока.

Созданный им политический инструмент, партия большевиков, "партия нового типа", о которой здесь также упоминалось, — она же тоже была построена по образцам религиозной общины, причём общины христианской, в неё даже был введён институт кандидатов в члены партии — прямой аналог христианских "оглашенных". И Сталин, когда говорил о партии как "ордене меченосцев", хорошо этот момент понимал, хотя действовал, возможно, не с уровня господств, как Ленин, а с уровня сил, тоже долгое время не занимая формально никаких властных государственных постов.