Газета Завтра - Газета Завтра 19 (1223 2017)

И здесь мы подходим ко второй части парада, к его внутреннему наполнению. Для России Парад Победы — это символ, это эхо наивысшей точки развития русского, советского государства, значение которой можно сравнить мало с чем в тысячелетней русской истории — такие события обычно случаются раз в столетие, не более. ХХ веку в этом плане очень повезло: кроме Парада Победы, у СССР был и ещё один день, который останется в веках, — 12 апреля 1961 года, когда победители в той страшной войне первыми прорвались в космос.

Но есть в нашей истории и позорная страница. В 1991 году страна, победившая фашизм и запустившая в космос первого человека, — погибла от удара в спину, преданая своими собственными недоэлитами. После распада СССР в течение четырёх лет — с 1991 по 1995 год, во времена президента Бориса Ельцина и министра иностранных дел Андрея Козырева, — военные парады в Москве не проводились, а сам праздник 9 мая стоял где-то поблизости к "отменённому" празднику 7 ноября. Как оказалось, во взаимоотношениях с врагами это никак не помогло, а вот страну лишило и памяти, и чести, и, в общем-то, какого-то внятного будущего.

Поэтому, глядя на нынешний парад, можно сказать: страна выздоровела. Несмотря на страшные 1990-е годы, у России появилась и своя история, и своя честь, и свои достижения. И пусть сегодня в Киеве празднуют невнятный и противоестественный "день памяти", который сознательно привязывают к весьма спорным моментам Второй мировой войны — в Донецке и в Луганске, в Севастополе и Керчи, в Екатеринбурге и Владивостоке, в Минске, Санкт-Петербурге и Москве празднуют наш, настоящий День Победы. В котором парад — это и память, и знак гордости, и предупреждение. И сам вид которого и говорит друзьям, и демонстрирует врагам: Россия жива, Россия победила, Россия будет жить. Несмотря ни на что.

И только от нас самих зависит, каким будет великое событие ХХI века, которое будут веками вспоминать в русской истории и в честь которого будут проводить будущие военные парады.

Четвёртый рейх

Александр Нагорный

11 мая 2017 0

Во втором туре президентских выборов во Франции победу одержал кандидат от движения "Вперёд" Эммануэль Макрон, получивший 66, 06% голосов. За его соперницу, лидера "Национального фронта" Марин Ле Пен, высказались 33,94% избирателей, принявших участие в голосовании. Явка составила 74,56%.

На мой взгляд, президентские выборы во Франции ещё раз подтвердили простую истину о том, что современная система западной "демократии" не имеет ничего общего с действительным народным волеизъявлением.

Практически все политические силы, кроме "Национального фронта" Марин Ле Пен, выступали за глобализацию и унификацию Франции: экономическую, социальную, политическую и так далее. Мы видим более-менее единую схему, которая навязывается разным государствам и обществам. Макрон любит сравнивать себя с Трампом, однако на самом деле он — местный клон Барака Обамы.

Но является ли его победа, которую Хиллари Клинтон и другие "глобалисты" сразу же признали, "реваншем сторонников демократии", окончательной или не окончательной? Поскольку госпожа Марин Ле Пен и её партия сумели пройти во второй тур и собрать достаточно большой объём голосов, то можно сказать, что на парламентских выборах в июле силы, отстаивающие во Франции национальные и консервативные ценности, будут представлены достаточно широко, чтобы войти в новое правительство страны, хотя "коалиционный фокус" может быть проделан сторонниками глобализма ещё раз. Что ж, принцип "разделяй и властвуй!" применяется сегодня во всех западных псевдодемократических обществах.

Более того, даже если бы Ле Пен выиграла, скорее всего, по отношению к ней — и даже намного более жёстко — повторилась бы та же схема, которую мы наблюдали в ситуации с Дональдом Трампом, который, в отличие от французской националистки, не испытывает никакой нехватки в финансовых, силовых, правовых и информационных ресурсах.

Ле Пен же подверглась бы ещё более мощному остракизму, её постарались бы любыми средствами забить в угол и "сломать". Лично мне она кажется человеком куда более глубоким и сильным, чем нью-йоркский миллиардер, которого уже во второй половине 80-х годов исподволь вели к его нынешней роли. Но массовые беспорядки, вплоть до создания такой квазиреволюционной ситуации, когда президенту Ле Пен пришлось бы принимать силовые решения, которые тут же были бы использованы против неё, случились бы обязательно. В 1968-69 годах на этом глобалисты сломали даже такого искушённого политика, как Шарль де Голль, который не только вернул Францию в число мировых держав после 1945 года, но и обеспечил уход из Алжира.

Второй вопрос: каким видится после победы Макрона будущее Евросоюза вообще и самой Франции в частности? Я думаю, что это будет мягкая форма неофашистского управления обществом. ЕС за последние два года получил ряд чувствительных ударов: это и Брекзит, и подобные движения "евроскептиков" в других европейских странах, и победа Трампа. Поэтому я думаю, что "объединённая Европа" в ближайшее время не исчезнет с карты мира, но пройдёт через некую реструктуризацию, когда формальное равноправие государств внутри неё исчезнет. Одни из них будут управлять — Германия как внутренний лидер и Франция как внешний, а на самом деле — "младший партнёр". Возможно, к ним примкнут страны Бенилюкса и Австрия. А все остальные станут криптоколониями "настоящей Европы". То есть политически оформится некое подобие "четвёртого рейха", с "уберменшами" и "унтерменшами". И это приведёт к ещё большему уничтожению французского национального начала, так что горькая шутка Марин Ле Пен о том, что Францией обязательно будет управлять женщина: или она сама, или Ангела Меркель, — не так уж далека от реальности. Впрочем, эта сразу же ставшая бешено популярной, фраза содержит и скрытый подтекст, намекающий на сексуальные пристрастия её политического оппонента, который теперь станет хозяином Елисейского дворца.

Но, как бы то ни было, десять с лишним миллионов сторонников во Франции у Марин Ле Пен не было никогда. Поэтому, хотя президентские выборы были проиграны национально-ориентированными силами, всё же они сделали значительный шаг вперёд и, в принципе, могут воспользоваться хотя бы формальной неоднородностью и явной неуверенностью в стане своих конкурентов — например, воспользовавшись опытом того же Трампа и получив поддержку противников "глобализма" во всём мире.

Поэтому в ближайшие два-три года у Ле Пен, бесспорно, есть хорошие политические перспективы, и это можно считать одним из основных результатов нынешней избирательной кампании во Франции.