Газета Завтра - Газета Завтра 17 (1221 2017)

Манекены в одежде 1920-х: среди НЭПманской мишуры — серый наряд рабфаковки. Разговоры о будущем. При Коммунизме вся одежда будет рациональной и… одинаковой. Варвара Степанова (под псевдонимом Варст) писала в своей программной статье: "Мода, психологически отражавшая быт, привычки, эстетический вкус, уступает место одежде, организованной для работы в различных отраслях труда, для определённого социального действия, одежде, которую можно показать только в процессе работы в ней, вне реальной жизни не представляющей из себя самодовлеющей ценности, особого вида "Произведений Искусства". Витрины магазинов с выставленными в них моделями костюмов на восковых манекенах становятся эстетическим пережитком. Сегодняшний костюм надо смотреть в действии, вне его нет костюма — так же, как бессмысленна машина вне работы, ею производимой". В противовес "устаревшему" классическому театру в 1920-х годах основаны эстрадно-агитационные группы под общим названием "Синяя блуза" — участники выступали в синей робе. Всерьёз поднимается вопрос: нужно ли советским дипломатам потакать общепринятому протоколу и носить фрак? Фрак, смокинг, цилиндр и лайковые перчатки — атрибуты "чужого".

Однако "ревущие двадцатые" — это не только борьба, футуризм и бесконечные эксперименты. Это — НЭП, когда буржуазные привычки соседствовали с разговорами об упразднении шляпок, помад и подлых манишек. По Кузнецкому мосту дефилируют крашеные брюнетки в духе Луизы Брукс и Лиа де Путти. Кавалеры в полосатых брючках и лаковых штиблетах равняются на Дугласа Фербэнкса и Рудольфа Валентино. Танцуем шимми и фокстрот. "В такой великий час к ней пришла Фима Сóбак. Она принесла с собой морозное дыхание января и французский журнал мод. На первой странице Эллочка остановилась. Сверкающая фотография изображала дочь американского миллиардера Вандербильда в вечернем платье. Там были меха и перья, шёлк и жемчуг, необыкновенная лёгкость покроя и умопомрачительная прическа. Это решило всё". Зощенковская героиня не отстаёт от Эллочки и Фимы: "Она миленькая, ничего про неё не скажешь, но, безусловно, она передовых взглядов не имела. Она всецело мечтала о беличьем манто, о всяких разных чулочках, ленточках, каблучках и так далее, и тому подобное. И в силу своих взглядов она одевалась чересчур бойко. Завсегда коротенькая юбочка, шляпочка такая, шёлковое пальтецо на пуговках". А юбочки действительно были коротенькими — иной раз чуть выше колена. Силуэт сделался чётко-прямоугольным, а грудь-талия-бёдра не подчёркиваются. Они — такой же анахронизм, как бабушкин секретер. Впрочем, секретер — это упадочный стиль, эпоха Керенского, он пошёл на растопку ещё в 1918-м, а потому — все думы о грядущем. Как пишет обозревательница в "Модах сезона" за 1927 год: "Уже несколько лет, как мода находится под влиянием спорта". Лёгкие платья эпохи НЭПа — незамысловатый крой компенсируется богатством оформления: вышивка, стеклярус, пёрышки. Шляпки фасона "клош", то есть "колокольчик". На отдельном стенде — произведения "эмигрантских" домов мод. Наши аристократы, оказавшись в Париже, Берлине и Харбине, создавали шикарные, изысканные платья, а по сути — принимали участие в формировании эстетической парадигмы 1920-1930-х годов. Популярен красочный а-ля рюсс и головные уборы в форме кокошника…

Что ж, мода и революция. Мода и власть. Бешеная динамика. Слом систем и "пароход современности". Вы сами сможете отследить перемены, произошедшие в начале XX столетия. Оценить их. Удивиться быстроте. Обрадоваться, что всё это — не с нами… Но, как писал Маяковский, "Это время гудит телеграфной струной, / Это сердце с правдой вдвоём. / Это было с бойцами, или страной, / Или в сердце было в моём…"

Любовь без Бога — как дом без крыши

Лия Руткис

27 апреля 2017 0

о премьере пьесы Максима Горького в Малом театре

После реставрации открылась основная сцена исторического здания Малого театра. Возвращаются старые спектакли и рождаются новые. Одним из премьерных спектаклей стала "Васса Железнова — первый вариант" Максима Горького. Сегодня, когда общество отошло от жёстких социальных идеологем, театру стал интересен именно первый вариант пьесы, который в 1910 году сам Горький назвал "Васса Железнова. Мать". Важность для Горького темы матери как основы семьи и общества в целом подчёркивает тот факт, что незадолго до этого, в 1906 году, им был написан известный роман "Мать". Его главная героиня Пелагея Ниловна выступает в роли "пролетарской Богородицы", принимая и разделяя жертву своего сына-революционера, отдающего жизнь за спасение людей, и поднимаясь до величайших духовных высот в подвиге самопожертвования.

Васса Железнова представляет купеческое сословие, к началу ХХ века переродившееся в буржуазию. Горький показывает, что те, кто должен быть, казалось бы, хранителем традиции, устоев семьи, должен быть верным христианином, в действительности ведут себя прямо противоположно. И Васса, в отличие от Пелагеи Ниловны, жертвует другими ради спасения и благополучия своих детей, в итоге способствуя их гибели, духовной и физической.

Именно то самое "дело", не раз упоминаемое Вассой Петровной (на современном языке — бизнес), гонка за материальным благополучием как "гарантом счастья", сегодня, как и сто с лишним лет назад, становится одной из главных причин распада семей и расчеловечивания людей.

Мы уже не знаем, что такое катарсис — даже само это слово почти забыто. Но благодаря премьерной "Вассе Железновой…" Малого театра в постановке народного артиста России Владимира Бейлиса, который сумел вдохновить весь творческий коллектив на столь яркую и запоминающуюся работу, эта "радость через сострадание" становится доступной зрителям. Фундаментальным свойством сегодняшней "Вассы…" является удивительная гармония драматургии, режиссуры, игры актёров, работы художников по декорациям и костюмов, музыки и света. Слаженность всех "элементов" рождает чудо — формы классического русского театра наполняются глубокой жизнью, абсолютно понятной и близкой нашим современникам.

Полноправным соавтором премьеры можно считать народного художника России Эдуарда Кочергина с его великолепной сценографией, которая даёт образ рушащегося жутковатого дома Вассы Железновой. Первая картина — домашний иконостас с лампадками в глубине дома, дома без крыши и без стен на фоне тёмного неба и падающего снега, неприкаянные странные голуби… Дом, окутанный бесконечной тьмой и холодом, создаёт ощущение обречённости, которое будет сопровождать зрителя от первой сцены до последней. Костюмы художника Анны Алексеевой-Кочергиной точны и естественно вплетены в ткань спектакля.