Андрей Мирошниченко - Сюжеты Ельцинской эпохи

Интервью с Г. А. Явлинским. 1996 г

Мрачной зимой 1996 года, после думских выборов, на которых оглушительную победу одержала КПРФ, и перед президентскими выборами, на которых победу прочили Зюганову, общество присматривалось к возможным «третьим» кандидатам. Одним из наиболее ярких был Григорий Явлинский. Сильный политик, остроумный оратор, в личном общении при условии изначального незнакомства он достаточно закрыт. Впрочем, это видно и по интервью.

Общество поляризуется по силовым линиям, возникающим в противостоянии двух предвыборных гигантов — Ельцина и Зюганова. В этих условиях другим влиятельным кандидатам необходимо искать какой-то свой способ движения, чтобы не играть в магнитном поле уже организованном полюсами «Ельцин — Зюганов». В такой достаточно сложной ситуации оказался и лидер парламентской Фракции «Яблоко» Г. Явлинский. Судя по интервью, данному корреспонденту N, Явлинский понимает это и пытается не втягиваться в единую систему полярных ценностей Ельцина и Зюганова, а старается продемонстрировать какой-то иной подход.

N: — Григорий Алексеевич, как вам кажется, не случится ли так, что перед выборами все претенденты окажутся социал-демократами?

Г.Я.: — Ну, если вы под социал-демократией понимаете выдачу зарплат, пенсий, обещания хорошей жизни, то все кандидаты действительно такими становятся. И это не имеет никакого отношения к тому, что называется социал-демократической политикой. У нас нет сегодня социал-демократических движений, кандидатов.

N: — Есть силы, которые ставят на Ельцина, есть силы, которые ставят на Зюганова — часть номенклатуры, часть предпринимателей, директорского корпуса. Есть ли такие, которые ставят на вас, и что вы им можете предложить?

Г.Я.: — Да, конечно. С каждым ведется совершенно конкретный разговор. Директорам надо иметь возможность нормально работать, хорошо зарабатывать. Для этого должна быть экономическая политика, которая давала бы достаточный приоритет отечественной промышленности. Что касается бизнеса, то нужны стабильные политические условия, гарантии собственности. Что касается региональных элит, то им нужны такие условия, которые позволят им иметь достаточный авторитет и уверенность в своей прочности. Политика, которую мы предлагаем, направлена на достижение этих целей.

N: — Номенклатура желает остаться у власти. Или вернуться к власти, если была отлучена. Возможно ли вам разрушить эту сложившуюся полярность «Ельцин — Зюганов»?

Г.Я.: — Эта полярность искусственная, и ее на самом деле не существует. Да, за Зюгановым есть силы, значительный электорат. Но у Ельцина ведь этого нет. Как раз моя задача — сформировать некоммунистическую оппозицию из всех тех людей, которые, с одной стороны, прекрасно понимают, что коммунизм не является будущим для России, и, с другой стороны, всех, кто отдает себе отчет о том, что совершенно невозможно продолжать жить так, как сейчас.

Григорий Явлинский читает «Город N». Москва, Охотный ряд, 1. Февраль 1996 года.

N: — Вы по-прежнему будете делать ставку на так называемый электорат — людей, которые будут голосовать, или на тех людей, которые будут формировать мнение электората — директоров, председателей колхозов и т. д.?

Г.Я.: — Мы будем разговаривать и с теми, и с другими. В конце концов я обращаюсь и к директорам, и к председателям колхозов как к гражданам нашей станы, а не как к председателям и директорам. Ведь этот вопрос далеко выходит за рамки льгот, привилегий, особых условий. Поэтому я обращаюсь ко всем как к гражданам. Я не пользуюсь административными мерами.

N: — Не ошибка ли это с точки зрения политической технологии?

Г.Я.: — Когда лидер обращается к людям, никогда не может быть ошибки. А пообещать льготные налоги для колхоза «Серп и молот» я все равно не могу. Так, как вы спрашиваете, к ним может обращаться только человек, способный принимать решения и обладающий правом распоряжаться государственными ресурсами.

N. — Как вы считаете, правильно ли судить о состоянии электората по экономическим показателям вроде минимальной зарплаты, роста цен и т. п., строя на этом критику оппонентов и прогнозы собственного развития? Не кажется ли вам, что отнюдь не экономические показатели определяют настроения в России? Есть ли технологии для работы с этой, неэкономической сущностью россиян?

Г.Я.: — Вы же сказали — «сущность»… Сущность не допускает никаких технологий. Сущность сама определяет, что сущностно, а что нет. Это же речь идет о душе, а душа — она не подвержена никаким технологиям.

N: — Я веду речь о том, что, как показывают последние выборы, люди чувствуют дискомфорт в состоянии свободы, когда надо принимать решения, и это основной критерий их выбора, а не уровень цен и стоимость потребительской корзины. Кажется, партия власти промахнулась именно на этом.

Г.Я.: — На самом деле сегодняшняя ситуация так складывается, что людям нужно выбирать царя. Выборы царя — вещь такая… очень иррациональная. И охватывает все стороны, в том числе и ту, о которой вы говорите. Здесь не может быть каких-то специальных технологий. Здесь может быть только общее отношение к тому будущему, которое будет выбираться.

N: — То есть даже не к личности?

Г.Я.: — Люди решают свое будущее. А что же вы хотите, сказать этому человеку: «Не решай свое будущее, в отношении своих детей, своей страны»?

N: — Мне кажется, вы рационализируете избирателей.

Г.Я.: — Ну, в противном случае избиратели не будут голосовать. Зачем голосовать, можно просто лежать на диване, и все.

N: — Намечаются ли какие-либо кандидатуры, которые вы в ходе дальнейшей консолидации готовы поддержать, отступая на второй план?

Г.Я.: — Не знаю, пока я не вижу их.

N: — Ответьте как эксперт, а не как кандидат: кто выйдет во второй тур?

Г.Я.: — Я не могу выступить сейчас как эксперт. Одного претендента я знаю. Это Зюганов.

N: — Предприниматели и руководители на местах являются крупной силой, опираясь на которую, партия власти будет набирать обороты. Не попавшие в эту группу будут ориентироваться на Зюганова. Есть ли что-то у вас такое, чтобы часть элит ставила на вас?

Г.Я.: — У меня другой ракурс. За мной новое поколение. Это ведь поколенческая проблема.

N: — Под поколением вы понимаете возраст?

Г.Я.: — Возраст, взгляды, отношение к жизни. Я представляю другой социальный срез, который охватывает все круги общества. А те две силы, о которых вы говорите, — это одно и то же. Только одни сытые, а другие голодные. Они между собой меняются. Это серьезные силы. Только для меня этот вопрос стоит иначе. Я веду другое поколение.