Александр Севастьянов - Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Текст письма гласил в своей основной части: «Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все усилия для содействия достижению этой цели; причем ясно подразумевается, что не должны производиться никакие действия, которые могут нарушить гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин в Палестине или же права и политический статус, которым пользуются евреи в любой другой стране».

Письмо, отметим, было написано по предложению добрых знакомцев Бальфура – сионистских лидеров Хаима Вейцмана и Наума Соколова – и адресовалось главе еврейской банкирской семьи, отнюдь не являвшемуся официальным и полномочным представителем еврейского народа. Перед нами – не правительственный манифест, санкционированный кабинетом министров, парламентом или премьер-министром, конфирмованный Его императорским величеством, широковещательный и публичный. Нет! По сути, это всего лишь частное письмо, хоть и написанное на бланке Министерства иностранных дел. Пустячный, в общем-то, документ, совершенно ничтожный в юридическом смысле.

И еще одна важная деталь: в непосредственной подготовке так называемой Декларации Бальфура принимал участие лондонский еврей Гарри Сахер, адвокат, член Манчестерского кружка сионистов во главе с Вейцманом [27]. Какую именно часть текста он готовил, неизвестно. Возможно, что и весь текст целиком.

Однако в дальнейшем сионисты и сам Уинстон Черчилль всегда трактовали это частное письмо как священную клятву Великобритании на верность еврейскому народу и настаивали на исполнении ее буквы и духа. (При этом всегда упирая лишь на создание «еврейского национального очага» в Палестине и напрочь забывая про «гражданские и религиозные права» нееврейских общин.) По воле сионистов письмо обозвали Декларацией, превратили этот клочок бумаги в какой-то род присяги, в краеугольный камень при закладке Израиля.

Подчеркну еще раз: пресловутая «Декларация Бальфура» – не что иное, как всего лишь навсего письмо министра иностранных дел – второму барону Ротшильду, частному лицу. Если кто и должен был нести ответственность за этот полуофициальный документ, то разве что лично сам Бальфур. Это однозначно. Однако в общественном мнении ему было придано совершенно исключительное значение клятвенного заверения английского государства, которое нельзя просто так отбросить. Уцепившись мертвой хваткой за этот ничего не значащий, в сущности, документ, Черчилль в дальнейшем, как мы увидим, умело пользовался им то как дубиной против своих оппонентов, то как отмычкой, волшебным «сезамом», открывающим двери даже там, где их на первый взгляд не было. Листок бумаги стал стягом и жупелом. Удивительный образец беззастенчивой манипуляции! Беспримерный случай! Политическое нахальство и трюкачество экстра-класса!

Вот несколько примеров.

В главе, характерно названной «Работа на основании Декларации Бальфура», Гилберт рассказывает, как «во время встречи в Лондоне 22 июня [1921] с четырьмя премьер-министрами британских доминионов – Канады, Ньюфаундленда, Австралии и Новой Зеландии – Черчилль выяснил, что все они разделяют опасения арабов о формировании со временем в Палестине еврейского большинства». И тогда Черчиллю пришлось принимать экстренные меры по «выправлению мозгов» собравшихся. Собственно, в этот момент и оформилась предельно четко его личная доктрина, личная позиция, личная стратегия в палестинском вопросе, которая в силу его официального положения стала позицией всей страны. В чем она состояла?

Черчилль «разъяснил им позицию Великобритании по отношению к сионизму. «Идеал, который исповедуют сионисты, – сказал им Черчилль, – это очень высокий идеал, и, признаюсь, он вызывает мою искреннюю личную симпатию». Но Декларация Бальфура, добавил он, есть нечто большее, чем идеал. Она представляет собой принятое в годы войны обязательство оказывать помощь евреям по всему миру. «Великобритания должна быть очень пунктуальной, – объяснил он, – в выполнении своих обязательств» (91).

Так Черчилль еще в 1921 году навязал всей Британской империи (даже и с доминионами) свои взгляды, свой подход, превратив завоеванную, оплаченную английской кровью Палестину в тяжелую, неудобную ношу и трудную проблему. А те и проглотили, приняли это как должное.

Получилось, что англичане сделали это завоевание не для себя, а для евреев. Черчилль и его старшие товарищи и единомышленники Ллойд Джордж и Бальфур считали нужным не только поддерживать сионистов, но и сверять частным образом с ними свои позиции, чтобы полностью соответствовать их планам. Так, 22 июля они втроем «встретились с Вейцманом в доме Бальфура в Лондоне, чтобы успокоить Вейцмана и разъяснить ему, что британская политика не изменилась. На этой встрече Вейцман заявил, что Декларация Бальфура фактически сведена на нет и что сам британский верховный комиссар Г. Самуэль подрывает ее принципы. Вейцман указал, что в официальном выступлении 3 июня Самуэль заявил: «Условия жизни в Палестине таковы, что не допускают массовой иммиграции евреев». Такое утверждение, сказал Вейцман, являлось фактическим «отрицанием Декларации Бальфура». Черчилль спросил, почему он так считает, и Вейцман объяснил, что Декларация Бальфура санкционирует возникновение в Палестине еврейского большинства, тогда как речь Самуэля «не позволит никогда образоваться такому большинству». Согласно протокольной записи об этой встрече… «Ллойд Джордж и Бальфур согласились с тем, что Декларация Бальфура всегда подразумевала постепенное возникновение в Палестине еврейского государства» (93).

Дело в том, что Герберт Самуэль, хоть и приходился родней Ротшильдам и с пониманием относился к сионистам, но был по убеждению государственник и твердо стоял на страже интересов Британской империи. Он прямо и жестко писал Вейцману об этом так: «Необходимо ясно видеть основные факты во всем этом деле. По моему мнению, эти факты заключаются в том, что очень большое число арабов, включая многих представителей образованных слоев, пришли к выводу, что сионистская политика заключается в создании численного перевеса евреев в Палестине за счет массовой еврейской иммиграции, что впоследствии приведет к тому, что из-за этого они потеряют не только политическое преобладание в Палестине, но и свои земли и свои святые места». Самуэль ясно предвидел, что арабы не примут без боя судьбу, которая, по их мнению, им уготована, будут сопротивляться всеми силами. При этом, подчеркнул он, «сионистская политика не имеет столь прочных основ в Великобритании, чтобы позволить себе продолжать и далее расшатывать их» (94).