Газета Завтра - Газета Завтра 23 (1175 2016)

В другой раз Соловьёв скажет, что вот, мол, некоторые называют Сталина "эффективным менеджером", которого любил народ. "Но и Гитлер был очень эффективным менеджером, и его немцы очень любили, что не мешало ему быть мировым злодеем". Дело сделано: два имени поставлены в один ряд как имена мировых злодеев. Однако тут же ловкий экивок: "Но попытка(!) ставить знак равенства между Сталиным и Гитлером преступна". Даже всего лишь попытка! А что, как не такую именно попытку мы только что видели? Тем более с довеском: "Но нельзя забывать и ужасов!" Ужасов… ужасов… ужасов…

И когда Соловьёв после Проханова предоставит слово тронутому антисоветчику Гозману — то думаешь: он с ним заодно, хотя потом что-то укоризненное и скажет ему, подчеркнув, что это — "как еврей еврею". Но мне как русскому уже всё понятно.

Ну, конечно, помогло и обязательное для либерала возмущение "горьковщиной", то есть известными словами великого писателя "Если враг не сдаётся, его уничтожают". Делается вид, что речь идёт о беспощадности к оппоненту в дискуссии, к инакомыслящему в споре. Нет, судари, ведь ясно сказано: враг. И Горький имел в виду, что читатель понимает: если ты не уничтожишь врага, то он уничтожит тебя.

Когда в ноябре 1942 года Красная Армия окружила немцев под Сталинградом, генералы Воронов и Рокоссовский обратились к врагу с предложением сдаться — враг отверг предложение. Обратились ещё раз — враг снова отверг. И тогда началось уничтожение. Не оставлять же в тылу такую многочисленную силу, как посоветовали бы либералы, будь они членами Военного совета Донского фронта. А ответственность за жертвы несёт сам враг. И так наше командование поступало всю войну вплоть до осады и штурма Будапешта, Кёнигсберга и Берлина.

Для понимания сути человека теперь нам было совсем не обязательно ко всему сказанному им услышать вдобавок и то, что у него есть "ещё вопрос к нашему народу: кто написал несколько миллионов доносов", о которых-де говорил Сергей Довлатов. Как известно, Довлатов года три служил в охране лагерей. И у него при большой впечатлительности могло сложиться представление о "миллионах доносов". Но вот наша суперзвезда Майя Плисецкая. В беседе на телевидении с журналистом она однажды заявила: "Доносы писали все, буквально все!" Конечно, если так, то это миллионы, миллионы и миллионы. Но журналист спросил: "И вы с Родионом Щедриным писали?". Звезда вспыхнула: "Причём здесь мы!". И прервала беседу, ушла.

А тут ещё и такое суждение обо всём нашем честном народе: "В России маловато хороших мозгов". Мы это слышали не раз. Но куда же они девались, мозги-то наши, при недостатке коих мы наверняка и немцев не разбили бы? Неужто так много утекло их — drain-brain — на Ближний Восток и дальше, например, в ту же Америку, как Довлатов и Бродский? Мне кажется, полезно узнать, что писал в 1945 году поэт Семён Гудзенко, советский еврей с хорошими мозгами, тем более что это имеет прямое отношение к теме передачи, к вопросу о кремлёвском "сапоге":

Деревья в утреннем молчании

И травы в утренней росе.

Опять идём с однополчанином

По Ленинградскому шоссе.

А в сорок первом в дни осенние

Мы отступали под Москвой.

Просёлочные и шоссейные

Сапёры рвали за собой.

А в сорок первом в наступление

Мы здесь рванули и пошли.

Цеплялись немцы в исступлении

За каждый метр чужой земли.

Мы гнали их в снега бездонные,

В овраги, в танковые рвы,

И уползали пятитонные

Грузовики из-под Москвы.

…Шли дни. Но знали мы заранее,

Уверенные, как один,

Что всё равно придём в Германию,

Что всё равно возьмём Берлин.

А ныне сколько в мире света,

И сколько счастья на земле!

Когда мне говорят "Победа" —

Я вижу Сталина в Кремле.

Ах, какое ещё и еврейское "лобзание сапога"!.. Но заглянув в интернет, я не обнаружил в стихотворении, которое слышал ещё из уст автора, последней строфы. У кого-то хватило не очень хороших мозгов выбросить её, проделать нечто подобное тому, что власть проделала с парадом 7 ноября 1941 года: устраивая свой парад в честь того великого парада, мастера "купирования" умалчивают, жмутся, не смеют сказать, что он был посвящён 24-й годовщине Великой Октябрьской революции, словно никакой революции и не было.

Проханов, даже не будучи тонким на обиду, имел гораздо большее, чем Плисецкая, моральное право сразу прервать разговор и уйти: ведь собеседник с порога оскорбил и уважаемого им Сталина, объявив его сутью метафорический "сапог", и самого: он, мол, "лобзает" оный. Тем паче, что деликатный ведущий не пожелал же сказать, кто именно так говорил, не захотел отгородиться от клеветников. Известно, что Проханова называли "соловьём Генерального штаба". Но слова, которые в самом начале встречи Соловьев метнул в него, вовсе не были "расхожими", я, например, никогда ни от кого их не слышал. Так не своего ли, домашнего они изготовления? Но Проханов не ушёл, мужик крепкий.

И он сказал, что уже много лет вся пропагандистская мощь государства обрушена на Сталина и сталинизм. Мавзолей Ленина занавешивают, как зеркало в доме покойника, потому что Сталин в сорок первом году сказал с трибуны Мавзолея великие слова веры в Победу, а в сорок пятом на глазах Сталина к подножью Мавзолея советские солдаты бросили знамёна разгромленного фашизма, навсегда обратив гробницу в национальную святыню. Видеть себя в этом зеркале власть не хочет.

Но несмотря на могучий поток пропаганды против Сталина, он живёт в русском небе, в русском сознании и никогда не погибнет. Почему? Потому что Сталин в сознании народа неразрывно связан с Победой. А либералы хотят вычеркнуть Сталина из Победы своими хитроумно-тупыми разговорами о том, что победил народ, а Верховный Главнокомандующий только мешал. Это начал, напомню я, Хрущёв — комическим заявлением, что Сталин "воевал по глобусу", и эхо его вопля докатилось до наших дней.

Подобно солдату, спасающему знамя полка, продолжал Александр, Сталин обёрнут знаменем Победы. А Победа священна, светоносна и непроницаема для лжи. Ведь это не только военная и идеологическая Победа, это Победа больших сакральных смыслов. Она поругаема не бывает. Не бывает поругаем и Сталин. И это будет всегда, — закончил Проханов под бурные аплодисменты сидящих вокруг зрителей.

И тут же на Проханова спустили ветерана антисталинизма Леонида Гозмана. Надо прямо сказать, что мобилизация этого человека есть поразительное бессердечие и даже прямая жестокость. Вы посмотрите на него. Седенький, худенький, одни жилы да нервы из ушей торчат, и весь битый-перебитый. Ведь кто его только не дубасил?! И Зюганов, и тот же Проханов, и Бортко… Да как! Зюганов, например, со счетом 100,5 тысяч голосов против 13,2 тысяч. Среди последних, вероятно, были такие мыслители, как Э.Радзинский, Л.Млечин, И.Петровская, которая вывела наконец на чистую воду этих панфиловцев, ухитрившихся не только защитить Москву, но и голову сложить. Как можно такой счёт вынести? Друзьям, Чубайсу, что ли, надо бы поберечь единомышленника, подкормить шпротами в масле или осьминогом в томате, горчичники поставить, пиявки… Так нет же! Его опять, как штрафника, бросают в бой. Но штрафников-то после первого же ранения миловали, а тут 100:13 — да ведь это сквозное ранение, и не единственное, тут тяжёлая инвалидность, а его опять бросают в атаку! Хоть оружие дали бы поновей. У него же снова те самые тупые и ржавые бердыши, пики, дротики, столовые вилки, штопор…