Газета Завтра - Газета Завтра 22 (1174 2016)

Уже в середине 1950-х наметилась иная линия — Оттепельная. Ключевые слова той эпохи — открытость, романтика, новаторство. Весенний воздух и молодёжный пыл, стремление переделать мир и выбросить на свалку истории отжившие понятия. Переосмыслить всё — революцию и память о войне, любовь и дружбу, эстетику и мораль. Но переосмыслить — мало. Надо — всё иначе. Назвать неоклассику "архитектурным излишеством", а кинофильмы с Орловой и Ладыниной — "лакировкой действительности". Аксёновским ребятам — в ковбойках с закатанными рукавами — остро не нравились портики и вазоны, равно как любая пафосность. Эффектен — минимализм. Фильм имеет право на бессюжетность. Настроение важнее фабулы. Действие становится фоном для впечатлений. Вопрос "как снято?" главнее вопроса "о чём снято?". В диалогах играют не слова, а переживания. Дыхание. Героиня Татьяны Дорониной в "Ещё раз про любовь" не просто говорит — она экзальтированно выдыхает фразы. Персонажи "Июльского дождя" многозначительно безмолвствуют — умные люди всегда красиво молчат. Эпоха, благоволившая к точным наукам, оказалась не чужда поэзии, посему спор физиков с лириками был изначально обречён на дружескую ничью. В моде — космополитизм и новаторство, обращение к итальянским и французским школам. Киноафиши Оттепели — это силуэты, тонкие линии, абрисы. Никакой сказочной красочности, ибо сие — мещанство. Ценится простота, заключённая в рамку модернистского изыска. Чистое небо. Романтические ЛЭПы.

Но уже в начале следующего десятилетия небо заволоклось тучами. Нет-нет, мгла не наступила — только заморосил минорный дождь, под который хочется "...достать чернил и плакать", и хотя эта фраза адресовалась февралю, она очень подходит к осеннему настроению 1970-х — начала 1980-х. Застойная лепота. Ключевые слова: интеллигентность, стабильность, лиризм. "Под музыку Вивальди... Печалиться давайте..." Советский интеллектуал и вообще советский человек "застойной" эпохи имел право печалиться о чём угодно, лишь бы это не выходило за очерченные рамки. "Внутренняя эмиграция" — уйти в себя и дверь закрыть. Гуманитарный настрой, стихи, вечер в театре, обсуждение книг в НИИ-шной курилке, страсть к чтению. Стаккато и пиццикато. Верлибр и стансы. Элитарность знаний при тотальной возможности их получать. Радио, телевидение, пионерия — всё воспитывало и просвещало. Фильмы того времени повествовали об одиночестве интеллигентного горожанина, о тоске маргиналов по родной деревне, о проблемах души. О ментальном тупике, в котором оказалась Красная Империя. Потерянность. "Вы чьё, старичьё?" — вопрос повисал в воздухе, а на киноплакате мы видим пожилую чету — её спихивают в небытие молодые, энергично-хваткие руки. "Тема": персонаж Михаила Ульянова — маститый сочинитель — растратил дар, тогда как в скучноватой провинции обнаруживается смысл бытия. И — тема. Авторы киноафиш часто использовали модный в те годы концептуализм, создавая сюрреалистические сочетания и сплетения. Это не приветствовалось и даже напрямую запрещалось в обычной живописи, но допускалось в афишно-плакатном творчестве. Казалось, такое равновесие — устойчиво, и оно будет длиться бесконечно долго. Однако в 1985 году грянула Перестройка, а с ней началась новая эра в кинематографе.

Вторая половина 1980-х—начало 1990-х. Ключевые слова: агрессия, отрицание, нонконформизм. Крикливая Гласность, срывание покровов, желание крушить. Митинги сменялись разоблачительными статьями, а молодёжные драки — бандитскими разборками. Повторное развенчание сталинизма. Любовь к Америке. Андеграунд и протестный рок перетекли в официальный мейнстрим. На экране — кровь и откровения. Появление героев, о коих раньше было не принято говорить в приличном обществе, а тем более — языком киноискусства. Образы и деяния, которые ещё пару лет назад прятали от глаз. Испорченная "Маленькая Вера", криминальный "Взломщик", убивающая "Игла", унижающее "Холодное лето 53-го", издевательское "Зеркало для героя". Ни одного светлого эпитета. Рефрен: мы живём на помойке. Плакаты перестроечных времён реалистичны. Вместе с тем, в них появляется комиксово-голливудская стилистика — отныне это можно, нужно и даже приветствуется. В главных ролях — кумиры юных. Колючие глаза Кинчева, характерные скулы Цоя. Мир никогда не будет прежним. Перемен требуют наши сердца. Режиссёры и киноведы захлёбываются восторгом, свободой — и ненавистью к умирающему СССР. Финальная остановка выставки — 1991 год. Запал кончился. Шедевров не будет...

Музон

Андрей Смирнов

Салон музон Калинов мост Культура

КАЛИНОВ МОСТ. "Циклон".

Тлеет закатно берег в моих руках

Золоту кратно вьётся строка, горька

Детской свинчаткой память не гнётся вспять

Вьюги Камчатки горло трезвят...

Группа в этом году отмечает своё тридцатилетие. В некотором смысле удивительный возраст для коллектива — нестоличного, склонного к кочевничеству, не обласканного медиа. Во всяком случае, когда песни "Калинова моста" попадают в радио-ротации испытываю недоверие и удивление: всё-таки интересы и представления Дмитрия Ревякина и соратников весьма далеки от радиошума. В этом году "Калинов мост" готовится выпустить пластинку "Сезон овец" — размышление-предупреждение о глобалистском "царстве". Музыканты обратились за поддержкой к поклонникам, и на ресурсе "Планета" за две недели была собрана уже треть необходимых средств.

А в минувшем году «Калинов мост» выпустил пластинку "Циклон". Уже привычное замечание, что альбом вышел давно: презентация прошла в конце прошлой осени. Однако носители, если не считать концертно-сайтовых вариантов, стали доступны относительно недавно. Тем более, тема пластинки — совершенно точно носит вневременной характер. "Калинов мост" пошёл на очередной эксперимент и выпустил концептуальный альбом. "Циклон" — произведение, полностью посвящённое Камчатке.

Камчатка для Дмитрия Ревякина давно - место силы. Ещё в студенческие годы он приезжал на полуостров в составе стройотрядов, случались гастроли, наконец, множество композиций зародилось именно на Камчатке. За последние десять лет на каждом альбоме можно обнаружить вывезенные с Камчатки песни. Половина предыдущего альбома "Contra" зародилась там в течение нескольких дней февраля 2010 года. Разумеется, можно вспомнить и знаменитый радиохит, венчающий альбом "Swa", который остался вне нового альбома, зато делегировал определение — "терпкая Камчатка". "Циклон" — полностью "камчатский альбом", включая композицию "Боинг", написанную по пути на полуостров.

Перед "Циклоном" Ревякин выпустил сольник"Opus Magnum (Grandi canzoni)", который привнёс в ряды поклонников немало смятения. Словно отвечая всем, кто печалится по поводу предсказуемости музыкальной подачи последних лет, Ревякин рванул штурвал, но… порой, как говорится, в другую сторону. Если, конечно, некоторые номера не задумывались как своеобразные жанровые пародии.