Газета Завтра - Газета Завтра 19 (1171 2016)

И ощущение deja-vu завладевает, как саднящая зубная боль. "Картинка" "Дона Паскуале" сливается с "картинкой" из "Воццека", "Дон Жуана", перекликается с "картинками" из "Евгения Онегина", "Золотого петушка", виденных-перевиденных в эмблемных постановках Большого театра в его новейшей истории от режиссёров из золотого, едва не оговорилась, миллиона не миллиона, конечно, но "российского театрального генофонда".

Задумка Тимофея Кулябина теперь такова. Действие оперы "Дон Паскуале" перенести в Римский университет Св. Иеронима в наши дни. Ну, а чтобы публика Римский университет Св. Иеронима не попутала с Мюнхенским университетом имени Людвига-Максимилиана, сценограф Олег Головко сообразил кроме флага Евросоюза поставить рядом с кафедрой и флаг Италии тоже. Дон Паскуале теперь президент Римского университета Св. Иеронима, лауреат премии Общества Истории и Археологии. Доктор Малатеста — специалист по фандрайзингу (а вот это провал! — решила я, — оммаж экс-директору ГАБТ Анатолию Иксанову!), Эрнесто и Норина интеллектуального шторма переосмыслений не претерпели. Нафталинных персонажей — слуг, мажордома и модистку — режиссёр заменил на актуальных: Проректор по административной работе, Секретарь ректора, Аспирант и Заведующий хозяйственной частью университета. Последний, в джинсовом комбинезоне, и убил своим появлением на сцене увертюру. Нотариусу, не знаю, кто уж — сам Тимофей Кулябин или Илья Кухаренко — придумали фамилию Карлотто, нужную ему по ходу оперы, как дону Паскуале премия Общества Истории и Археологии, как телеге пятое колесо. Что же касается костюмов, костюма Эрнесто, к примеру, в зелёном, как новинка-тушь от Max Factor, свитерке с оленями, брючках, с ботиночками американского пехотинца, то о них — ни хорошо, ни плохо.

Первое впечатление: во что-то постановщики "Дона Паскуале" не доиграли. Какие‑то комплексы не изжили. Тимофей Кулябин — тот, очевидно, не доиграл в кино, со зверской маниакальностью выносит на сцену театра оперы и балета сор навязчивости от "важнейшего из искусств". Олег Головко, — тот отвязаться не в силах от игр поры 90-х в Кена и Барби. Посреди сцены на подиуме выстроил комнату из домика Барби (может быть, кто помнит такой) в несколько увеличенном масштабе, приблизительно два на два метра. Розовые стены в метра три, мебель из белого пластика: кровать, кресло, туалетный столик. Модно, современно, молодежно. И уже над ней, над комнатой, как тень отца Гамлета нависает стена Римского университета Св. Иеронима. Это — апартаменты Норины. Здесь доктор Малатеста и соблазняет вдовушку, влюблённую в Эрнесто, на фиктивный брак с доном Паскуале, здесь доктор Малатеста трясёт перед Нориной трусами, делает похабный жест, намекая на импотенцию старика. Норина тоже в карман за словом не полезет. "Но если меня разозлить, я и врезать могу!" — фигуру речи в стиле "гламурных журналов" вложил в уста героини оперы драматург Илья Кухаренко.

Кульминация спектакля — третье действие. Вечер, сад, Эрнесто поёт с хором знаменитую серенаду Com’e gentil ("Чудесная ночь"). Музыка пропитана благоуханьем ночных фиалок, капризами влюблённых женщин и обидами ревнивых мужчин и являет собой одно из наивысших достижений Доницетти… Но это в мракобесном прошлом. Новый виток эволюции для нового поколения сад трансформировал в ночной клуб, где в ураганном темпе вращается зеркальный диско-болл, а в центре сцены среди малиновых дымовых шашек взрастает такая дура в виде жёлто‑зелёной гусеницы до потолка. Мерзкая жирная гусеница покачивается, шевелится, весьма угрожающе для оркестровой ямы… выпрастывает одну ногу, другую… Вот он, звёздный час, момент услады! и лавровый венок на шею Тимофея Кулябина!

Всё будет хорошо! Гротескно и вульгарно, словно не в стенах Римского университета Св. Иеронима, а в заплёванном кабаке, Норина проучит дона Паскуале, "бабло" не победит зло, и Норина с Эрнесто найдут свое счастье. Но Михала Клаузу, дирижёра‑постановщика, специально выписанного из Польши, было не угомонить. Он так надрывался! Так размахивал руками, словно угрожая кому-то. Вот-вот выпрыгнет из ямы. Но ни артистам, ни публике дела не было ни до фиоритур, ни до изысков печальной арии Sogno soave e casto ("Сладостный, чистый сон") или плачевной Ah! E finite, don Pasquale ("Ах, все кончено, дон Паскуале"). В чём, справедливости ради сказать надо, не было ничего внезапного, из ряда вон выходящего. Просто "Тимофей Кулябин и партнёры" представили ещё один образчик оценки музыки.

"Хотите узнать, хороша ли эта музыка? — вопрос Стендаля витал где-то под люстрой Новой сцены Большого театра. — Уберите аккомпанемент!" И вокал уберите тоже!

Белый кот на воеводстве

Татьяна Воеводина

Экономика Автаркия Общество

Нынче принято патриотически гордиться достижениями отечественной науки и техники. Особенно продвинутой. Россия лидирует в такой космической услуге, как выведение на орбиту чужих аппаратов, — чем не повод для гордости!

Но если перейти от эмоций к цифрам — вполне открытым и общедоступным — то выходит вот что. Старт "Протона" стоил 60 млн. долларов. Приличные деньги. Но выводит он аппарат стоимостью уже 500 млн. долларов. И аппарат этот, как вы понимаете, в преобладающей степени не наш. Нашим он быть не может, поскольку для этого надо иметь продвинутую электронику, а её в одночасье не создашь.

Но не нужно посыпать голову пеплом: в космосе есть штуки и подороже. Какие же? А вот какие. Этот аппарат, ценой в сотни миллионов, предоставляет телекоммуникационные услуги на миллиарды долларов. Соотношение стоимости вывода на орбиту аппарата и услуг — 1:10:100.

Куда же нам следует стремиться? Очевидно: к предоставлению услуг. Подлинный заработок лежит там. Вот этим бы следовало нам заниматься. И это для нас посильно и возможно. Задача эта, безусловно, непростая и очень творческая: выдумывать, разрабатывать новые услуги. В наши дни очень многие, если не большинство экономических взлётов связаны именно с новыми, продвинутыми, невиданными прежде услугами. Собственно, и Трансатлантическое партнёрство затеяно Соединёнными Штатами ради того, чтобы подгрести под себя рынок услуг: не джинсами же они вознамерились заполонить мировой рынок. Продвинутые услуги сегодня (и уже довольно давно) — самый прибыльный товар.

Будут ли они кому-то нужны? Кроме хлеба и картошки на свете нет ничего ни абсолютно нужного, ни бесспорно ненужного. В этом и состоит искусство маркетинга: в превращении ненужного или неизвестного — в интересное, интересного — в полезное, полезного — в нужное, а нужного — в насущно необходимое.

Именно здесь должно быть направление нашего главного удара — в передовых услугах. У нас нет своих приборов? Ну и что. Под новые услуги в мире есть кому разработать нужные приборы. А нам следует приложить голову к изобретению ценных услуг. Иначе мы навеки останемся космическими "таджиками".