Газета Завтра - Газета Завтра 18 (1170 2016)

При этом Киев всё больше разочаровывается и тяготится Минскими соглашениями. Выполнить их в полном объёме он просто не способен — это означает такую глубокую политическую реформу, которая полностью переформатирует современную унитарную Украину и нанесёт смертельный удар по планам "свидомых" построить на Украине нацистский рай. Пойти на это Киев не может!

На этом фоне у Порошенко и его "партии войны" возникает опасное искушение "перепрыгнуть" через Минск с помощью очередной военной авантюры. Новая активная фаза войны автоматом ликвидирует все подписанные год назад документы. Более того, освободившись от "Минска", Киев может начать новый процесс переговоров, но уже на новых условиях — изъяв из него неудобные для себя пункты.

Главное в этом плане — точно разыграть "казус белли" — повод для начала войны, возложив всю вину за срыв Минских соглашений на донбасские республики и Москву.

Вторым важнейшим условием плана будет локализация войны в границах всё того же Донбасса до момента, пока в ситуацию вновь не вмешается Запад, который снова будет вынужден спасать киевский режим и всей своей дипломатической мощью навалится на Россию. Для обеспечения этого условия Киеву и необходима здесь мощная армейская группировка, которая своей кровью должна заплатить за прыжок Киева в новую реальность.

Поэтому ситуацию сегодня можно назвать предгрозовой. Киев всеми силами пытается примирить Запад с мыслью о принципиальной невыполнимости Минских соглашений и с тем, что дни "Минска-2" сочтены. И над Донбассом всё отчётливее сгущаются тучи новой военной грозы…

Вернуть Россию

Владимир Личутин , Алексей Шорохов

Философия истории Русское Общество

беседа поэта и писателя

Алексей ШОРОХОВ. Как видится вам сегодня, накануне Пасхи, выпавшей в этом году на 1 мая, Владимир Владимирович, наша страна, народ наш русский, их пути‑дороги куда, по-вашему, лежат?

Владимир ЛИЧУТИН. Было время скапливать знания, пришло время отсеивать их через мелкое сито и забывать. И тут обнаружилось, что "я знаю лишь то, что ничего не знаю". И не молчу я, отнюдь, (хотя и пора бы), но всё в современном мире живёт повторением, пустоговорением и не переходит в практику; запущена в государстве машина насилия, сепаратор по "переливанию из пустого в порожнее с нулевым КПД, и в то время, когда платные баюнки надувают на экране телевизора щёки, гордясь собственным умом, прохвосты и щелкопёры лихо, с небывалой наглостью обводят простой "бессловесный" народишко вокруг пальца, глумливо похохатывая, поглаживая вечно несытое брюшишко, а нищий бредёт к помойке в поисках хлебца насущного. Мы угодили во времена великого обмана и густо сваренной жирной лжи, обволакивающей каждое доброрадное мирное русское сердце. Господь попустил дьявола, и тот плотно уселся на горбину России.

Как никогда прежде поучительна мысль святых отцев: "Кому Россия не мать, тому Бог не Отец". Либералы, обожествившие своё ненасытное брюхо, плотно уселись на властные "стулцы", безжалостно вырывают последнюю корку у православного, злобно урчат: "Это моё, и это тоже моё…Сначала съедим ваше, потом каждый своё". Что им Божье увещевание "Возлюби ближнего…" Им куда ближе: "Подтолкни… помоги упасть". И не понимают того, грешные, что у самих — верёвка на шее, и придётся лететь в ту же пропасть, и далее, в самую потьму, откуда клятвопреступнику уже не будет исходу.

А иные готовят спасительные пути отхода. Бог, конечно, придумка для простецов и глупцов — полагают они, — но вдруг на том свете что-то действительно есть такое, от чего голова кругом? Может, стоит уделить малую толику от наворованного? Любимое присловье богатого либерала: надо складывать яйца в несколько корзин. Одна из корзин — рай небесный… В Сарове есть храм Серафима Саровского, благолепный, сияющий, подпирающий православными крестами самое небо. Входишь в притвор собора, на стене огромная тёсаная доска из белого "италийского мрамора" с благодарственной надписью золотом Анатолию Чубайсу и всяк входящий молитвенник, снимая шапку, невольно кланяется и отступнику Чубайсу, от одного упоминания которого у каждого русского вскипает от гнева сердце. В Дивеевском храме под Сарово подобное же признание в любви к г. Дерипаске. За денежный принос.

По такому случают в ходу нынче анекдот. Один бесермен много помогал церкви, вносил богатую лепту и думает: вот по смерти, конечно, прямая дорога в рай. Приходит час, и возносится его душа грешная к вратарю Петру: дескать, апостол, отвори дверь, впусти в рай, мол, я столько доброго на земле содеял. И давай перечислять. А Пётр ему в ответ: "Деньги мы тебе вернём". И захлопнул перед носом дверцу в рай….

Россия крепко ульнула в сетях ростовщика. Дьявольский ссудный процент оказался сильнее стыда, совести, чести и самого Бога. Ростовщичество для русского человека — самое богопротивное ремесло, и если ты окунулся в этот мерзкий промысел, то безусловно распрощался с душою, и дорога тебе одна — в преисподнюю. Но меняла, процентщик — опора нынешней власти, государева элита. Утром наш президент клянётся в любви к России, находит верные признательные слова, ставит свечку в церкви, вкушает просвирку, запивая теплотой, лобызается с патриархом, — чтобы тем же днём навешивать ордена ненавистникам России (откровенным русофобам), норовя прикупить и обласкать, привязать к себе, называя их самым "дорогим человеческим капиталом"… А ведь не успеет третий петух вскрикнуть, как они предадут и растащат его имя по зарубежным торжищам. Забывает президент, что либерал служит лишь себе и "золотой кукле", а о Спасителя вытирает ноги…

Как во времена "ереси жидовствующих", борьба меж стяжателями и нестяжателями разгорелась с новой силою, только с иным толкованием и содержанием и из церковного обряда сметнулась в общество, в его сердцевину, разрушительно разогревая изнутри, ибо либералы, заместив собою Бога, с лёгкостью поглощают любое шаткое сердце и вербуют в поклонники "золотой кукле".

Да и к тому же живём нынче по лживым, суетным мифологемам: "Война не закончилась, пока не захоронен последний солдат". На какой войне? Ведь их были сотни. Абсурд, лишённый всякой логики. На Бородинском поле, к примеру, сорок семь тысяч павших русских героев лишь поздней осенью стащили с поля боя кокотами в овраг и там сожгли в огромных кострах, а пепел закопали. Но разве их безымянный подвиг потускнел, иль истончился геройский образ солдата? Разве измельчился подвиг сталинградцев, когда живые ходили по мёртвым, вмёрзшим в лёд, чтобы под обстрелом достать из ручья фляжку воды? Таковы печальные картины каждой войны.