Газета Завтра - Газета Завтра 18 (1170 2016)

Степан ЛИПГАРТ.Ваше представление очень интересно. Ведь советская культура, которая сложилась к 40-50-м годам, идёт изнутри, от народа. Кстати, этим она отличается от последующих культурных явлений нашей истории

Сталинская культура в целом — образ высотного здания, социалистический реализм в живописи и в литературе — это абсолютно традиционалистское, погружённое в себя культурное явление. И, безусловно, архаизм и фундаментализм — в этом была её сила. Слабость же заключалась в том, что она была абсолютно закрыта.

"ЗАВТРА". Исчезла динамика?

Степан ЛИПГАРТ.Да. Возвращаясь к вашему первому вопросу о 30-х годах. Ранее вы смоделировали некое представление людей, для которых создавалась эта утопия. Я же всегда в своих исследованиях смотрю на всё изнутри. Первое, что важно понять, — это то, что вообще искусство 30-х годов — переход от одной эпохи к другой. Это зона динамики.

"ЗАВТРА". И в этом — её феномен.

Степан ЛИПГАРТ.Да. Многоликий, многообразный феномен. Наиболее полно этот переход смог выразить Владимир Паперный в своей известной книге "Культура Два", где он предлагает модель двух культур. Первая культура — это авангард, стремительный, движущийся…

"ЗАВТРА". "Горизонтальный".

Степан ЛИПГАРТ.Вторая культура — феномен сталинской культуры, где не горизонтальность, а вертикальность, где не холод, а тепло. Здесь можно выстроить целый ряд бинарных конструкций-образов. Например, связка империи и революции. Как известно, история циклична. В русской истории эти циклы носят очень резкий характер. От прорыва к закостеневанию и наоборот мы двигаемся срывами и катастрофами. Зачастую эти срывы отбрасывают страну назад. Всё это отражено в культуре России. Традиционная русская архитектура рассказывает нам о таком порыве, она пронзает небеса, она стремится в космос. В то же время существует классицистическая культура — культура ордера, культура монументальности — это Петербург с его ансамблями, организованными пространствами.

В 30-е годы за счёт высокого уровня русской культуре удалось очень ярко выразить синтез двух начал — революционного и имперского. Универсальным примером является история проектирования Дворца Советов.

"ЗАВТРА". Напомню читателям: на месте Храма Христа Спасителя был спроектирован некий идеосистемный грандиозный проект — Дворец Советов.

Степан ЛИПГАРТ.Для воплощения этой идеи был объявлен международный конкурс, в котором приняли участие такие мастодонты, как Корбюзье, Гропиус, Мендельсон… Победивший проект Бориса Иофана изначально не был мировым столпом, тем, во что он позже превратился. Сталин, конечно же, следил за динамикой проектирования, за тем, что происходило. Документальных свидетельств этому нет, но ему приписываются различные пожелания, которые, конечно, повлияли на облик здания.

"ЗАВТРА". Следуя Генплану Москвы 1935 года, Дворец Советов должен был стать смысловым центром. Генплан, по сути дела, ориентировался на Рим и римский масштаб, на римскую стать преобразования всего города. Всё это создавалось на фоне исторически закономерного закостеневания, отвердевания политических процессов. Картину этого процесса прекрасно передаёт образ огнедышащей и живой лавы, которая стремительно начинает отвердевать, и возникают потрясающие объёмы, очень странные и парадоксальные.

Степан ЛИПГАРТ.Да, победил стремительный и динамичный проект. Он был характерен для творчества Иофана. Да, он постепенно стал приобретать черты орденности, утяжеляться. Но даже к своему концу он всё равно сохранил некий динамизм начала 30-х. Может быть, отчасти поэтому он стал неактуален в послевоенном стабильном обществе и культуре, которая говорила о вековечности. Образ Дворца Советов перешёл в московские высотные здания, совершенно преобразившись в некий храмовый образ.

"ЗАВТРА". Да, кстати говоря, мастерская Дома Советов была тем мощнейшим архитектурным институтом, в недрах которого возникли лаборатории, которые позволили нам возвести и эти семь высоток, и многие другие строения.

Степан ЛИПГАРТ.Конечно. Причём это касается не только архитектуры, но и техники, и мебели. Это был очень серьёзный прорыв. А ведь те люди, которые работали, которые создавали образ Дворца Советов и эту школу, они во многом из ещё дореволюционного поколения…

"ЗАВТРА". Академики императорской России?

Степан ЛИПГАРТ.Да. Русское академическое искусство к началу ХХ века было на пике мастерства, там была целая плеяда имён. Можно назвать несколько: Фомин, Щуко, Жолтовский, Щусев. За ними — десятки. Именно они были призваны создать новую архитектуру. В академической архитектуре, видимо, тогда накопилось множество энергий, которые не имели выхода, не могли иметь выхода во времена империи, поскольку не были востребованы. Ведь архитектура — не живопись. Она требует и заказчика, и техники, и строителя.

"ЗАВТРА". Возвращаясь к бинарности: империя и революция. Мы традиционно восходим к древнему Риму, ветхому Риму, именно там царил синтез империи и революции, там было вечное движение. Эта римская динамика определяла историю всей цивилизации. Мы в этом смысле, видимо, как древние римляне: нас не устраивает разбрызгивание, растекание. Нас не устраивает абсолютное окостенение и затвердевание. Нам близок этакий кумулятивный эффект, когда мы не растекаемся в миллионы брызг и не взрываемся, как фейерверк, а представляем собой некий пылающий сгусток.

Степан ЛИПГАРТ.Кстати, аллегорией переходных 30-х может быть синтез машины и храма.

"ЗАВТРА". Проза Платонова наиболее ярко отражает дух того времени — обожествление машины, поклонение паровозу.

Степан ЛИПГАРТ.Весь мир был этим беременен. Всем известна формула Ле Корбюзье: "Дом — машина для жилья". Его фраза абсолютно отражает представление художников-пророков того времени о том, каким должно быть общество, какой должна быть земля, каким должен быть человек. Отсюда возникли и тоталитарные общества как машины всеобщего счастья…

"ЗАВТРА". Да, восхождение этой утопии мы помним. Помним её расцвет. Помним и скорбное разочарование человечества…

Степан ЛИПГАРТ.Разочарование наступило во время Второй мировой войны…

"ЗАВТРА". …когда машина стала машиной массового убийства. Мы поклонялись этой машине, и она стала нас всех убивать и крушить.

Степан ЛИПГАРТ.Да, сразу вспомнилось творчество Александра Дейнеки, его упоение металлом, в любовных лазоревых, серебристых, голубых тонах в небесах летит самолёт. Стальная птица. Поэзия.