Газета Завтра - Газета Завтра 15 (1167 2016)

Социализм не был изначально ни атеистическим, ни космополитическим, не был ему свойствен в обязательном порядке и экономический детерминизм. Изначально на Западе широко был распространён христианский социализм. Он возрождался в XX веке, в частности, в католической теологии освобождения. Мать Тереза в 86-м году говорила: "Я считаю учение Христа глубоко революционным и глубоко соответствующим делу социализма. Оно не противоречит даже марксизму-ленинизму". Не так давно Уго Чавес говорил: Иисус Христос — наш, он принадлежит бедным, он принадлежит тем, кто решает задачи освободительные.

Часто говорилось, что задача социализма — это, прежде всего, преодолеть голод, преодолеть нужду. Но, с другой стороны, главный вопрос заключается ведь не в том, как преодолеть голод, а в том, ради чего голодать и ради чего насыщаться. Даже утопии своим энергетическим зарядом сообщают человеку вектор его смысложизненных ориентиров. Если утопия ориентирует человека на полный холодильник, то мы и получим в результате недолёт — во всех отношениях. Если же человек ориентируется на воскрешение отцов (утопия русского космизма), то такая планка обеспечивает благородную и, в сущности, довольно точную оценку очень многих жизненных вопросов.

В истории России ХХ века мы видели два магистральных облика социалистической идеи — это социализм сталинского образца и поздний зрелый социализм, который возник после хрущёвского перелома. Первый социализм был нацелен и направлен на рывок в развитии, в производстве и создании нового индустриального уклада, а также на выработку принципиально нового типа человека. Второй образ социализма, который постепенно переходил в стадию энтропии, поставил совсем другую задачу: догнать и перегнать Запад по потреблению. Это был очень существенный перелом в ценностных ориентирах общества, и после того как этот перелом произошёл, постепенно стало ясно, что целевые векторы развития у социалистической и капиталистической систем, в общем-то, не сильно отличаются друг от друга.

Столкнулись две полуправды, а значит, две лжи. С одной стороны, мамонопоклонство, узкий эгоизм, а с другой стороны — потребительство, стадный эгоизм. И произошло взаимопроникновение этих двух полуправд, они фактически на определённом этапе выступили заодно. Поэтому, когда мы ставим вопрос о православном социализме, мы, конечно, ставим вопрос об определённом метафизическом перевороте. Потому что полный холодильник, развлечения, свободное время — эти вещи, которые были ориентиром прогресса для революционных социалистов, безусловно, не могут задать такую планку развитию человека, которая бы способствовала его совершенствованию, в том числе и социальному.

Есть определённая недооценка человека, когда говорят о том, что он зависит от среды, что если поменять среду, то поменяется и человек. Помимо уровня преодоления нужды, есть более высокие уровни человеческой жизни: это творчество, совершенствование души и ума, и ещё более высокий этаж — это служение как преображение мира. Не всегда творчество и служение становятся возможными благодаря удовлетворению нужды. Очень часто первый этаж удовлетворённых потребностей, напротив, запирает путь к верхним этажам личности.

Православие, идея Христа и социализм как преодоление невзгод мира с помощью труда могут быть союзниками в своём восстании против метафизического зла, метафизической несправедливости. По выражению нашего выдающегося христианского социалиста Сергия Булгакова, зло — это паразит, который вторгся в благую природу творения и живёт в ней. И этот паразит меняет свои лики, всё время является в разных обличьях. Поэтому идея православного социализма как преображения социума может быть весьма богатым источником для наших идейных решений в будущем.

На фото: Священник церкви Святой Троицы отец Григорий (Королев), он же — председатель колхоза «Колос» (2006 год)

Чехарда «силовиков»

Александр Нагорный

Политика Национальная гвардия Общество

о создании «Росгвардии»

Реформа российских силовых ведомств, которая была объявлена вечером 5 апреля президентом Владимиром Путиным, имеет, как мне представляется, и позитивные, и негативные моменты.

Чтобы их обозначить, необходимо разобраться в причинах, сущности и возможных последствиях реализованных изменений. Они имеют объективный и субъективный аспекты.

Первый из объективных аспектов связан с тем, что власть ощущает рост социального недовольства со стороны граждан России, свыше трёх четвертей которых категорически недовольны нынешним соотношением своих доходов и расходов, социально-экономическим курсом правительства, сокращающим отечественное производство и занятость населения. Но свои усилия, сосредотачивает не на уничтожении причин недовольства, а на противодействии его последствиям, поэтому не меняет этот самоубийственный курс, а пытается усилить эффективность аппарата подавления. Принять это сложно, но понять можно.

С этим связан и первый из субъективных аспектов. Во власти у нас всё-таки находятся либералы. Они — западники по своим умонастроениям, воззрениям, и их идеалом является всё то, что делается — или даже не делается, а только говорится — в США. Отсюда, конечно, и само появление названия "национальная гвардия", хотя никакого отношения к России данный термин исторически не имеет, российская нацгвардия фундаментальным образом отличается от американской и по принципам комплектования, и по задачам, и по технической оснащённости, и по местам дислокации, и, главное, по своей подчинённости.

Кроме того, термин "нацгвардия" сегодня ассоциируется даже не столько с американским, сколько с украинским, неонацистским образцом. Видимо, всё это было учтено уже после озвученного решения, и Федеральная служба войск национальной гвардии Российской Федерации получила сокращённое наименование не "нацгвардия", а "Росгвардия". И очень похоже на то, что подобное переименование — далеко не последнее.

Вопрос о создании в России национальной гвардии стоял уже давно, ещё с начала путинского президентства, когда его лоббистом был вице-премьер Козак. Тогда соответствующий проект "зарубили", потому что увидели — нарушаются связи. У нас всегда внутренние войска и милиция были единым целым. Охрана массовых мероприятий и все операции, которые были на Кавказе, проводились совместно. Хорошо, решили сделать их самостоятельными, сохранив координацию, но зачем в "нацгвардию" передавать лицензионное управление, которое даёт разрешение на владение оружием, — ведь это чисто полицейская функция? То же самое касается управления вневедомственной охраны, ОМОНа и СОБРа. Вся силовая структура выведена из юрисдикции МВД, и теперь любая силовая операция, любое задержание должны будут согласовываться между полицией и нацгвардией. Конечно же, бюрократические противоречия при этом начнут работать в полном объёме, что мы уже видели на примере Генпрокуратуры и Следственного комитета.