Газета Завтра - Газета Завтра 9 (1161 2016)

Александр ПРОХАНОВ.

А как ты этого добиваешься. Как руководишь?

Рамзан КАДЫРОВ.

Когда на совещания собираю министров, я им повестку дня даже не говорю. Если он министр — должен знать всё про свою отрасль. И в любой момент отчитаться, что и как.

Когда я вошёл в руководство, не все вопросы понимал, и меня начали дурить. Я на три месяца погрузился в изучение вопросов, потом провёл заседание. Я лучше каждого министра знал, что у него в отрасли происходит. Я несу перед Всевышним ответственность. Именно как глава. Мне скажут: что ты делал? Вот это. А что ты мог сделать? Вот это! Почему не сделал? С меня спросят!

У нас в республике была программа, которую мы обосновали, какие потребности у нас. На 130 миллиардов рублей. Она секвестрировалась до 75 миллиардов. Сравните: на реконструкцию Большого театра в Москве 50 миллиардов дали, а на социально-экономическое развитие нам выделили 75 миллиардов. На театры, школы, мосты — на всё! И говорят, что Чечне, Кадырову, чтобы он не ругался, чтобы его боялись, выделяют огромные деньги, и они всё равно такие плохие.

Различные регионы по разным программам больше получили за это время, чем мы. Карачаево-Черкессия, Ингушетия. Сейчас Дагестану по экономической программе 200 миллиардов выделяют. А республика, разрушенная двумя военными кампаниями, получила по федеральной целевой программе развития и восстановления экономики 75 миллиардов.

И мне обидно бывает. Мы тоже платим налоги. У нас тоже забирают нефть, газ. Мы тоже граждане России, это тоже территория РФ. Все думают, что Чечне выделяют миллиарды. Где эти миллиарды? Где наши налоги, на что они уходят?

Всё, что видите кругом, — и проспекты Путина, Кадырова — я восстановил на спонсорские деньги. Не только чеченцы — русские ребята, которые занимаются бизнесом, выделяют нам средства, но и арабы, и немцы. Можно выйти на смотровую площадку высотного здания полюбоваться на город. И я могу про любой объект, про каждый кирпич часами рассказывать.

Это всё не моё, это построено для республики. Я хочу, чтобы люди жили в красоте. Зачем существовать, выживать? Если ты живёшь, надо жить. Давайте научимся жить. Я хочу не выживать, а жить. И чтобы мой народ жил. У каждого своя культура, обычаи, традиции. Давайте жить своими обычаями, традициями.

И я знаю из первых рук, как люди живут. У людей со мной есть прямая связь в соцсетях, и мне пишут каждый день. Я отправляю обращения министру, главе района: помоги.

Давайте, Александр Андреевич, прямо сейчас туда зайдём. Вот: "Здравствуйте, Рамзан Ахматович! Пожалуйста, отзовитесь на моё сообщение. Мне 24 года, с Казахстана, но живу в Грозном, с мамой. Мы приехала сюда 5 лет назад, у меня есть сын 3 года и 5 месяцев, у которого ДЦП. Мы с его отцом в разводе. Сын у него, и должного лечения не получает".

И она мне отправляет свой номер. Я должен послать людей всё проверить. И если реально нужна помощь — бывают ведь и аферисты — помочь.

Ещё: "Я жительница посёлка. Мне 24 года. В прошлом году закончила ЧГУ, экономический факультет, специальность "экономический специалист". Прошу вас помочь мне устроиться на работу, так как очень в ней нуждаюсь. У меня трое детей, и у мужа нет постоянного дохода".

И вот: "Уважаемый Рамзан Ахматович! Я понимаю, что к вам обращается очень много людей и мне очень неловко, но наша семья столкнулась с одной проблемой. Мы являемся молодой семьёй. Мой муж вырос в Ингушетии, он воспитывался без отца. Дом, в котором проживает его семья, находится в аварийном состоянии, и мы снимаем жильё. У нас трое детей. Мы бы хотели попросить у вас помощи в приобретении жилья".

Александр ПРОХАНОВ.

Я не забуду, Рамзан: когда в тот мой визит я ночью с вами беседовал, то показал вам письмо женщины. Она его дала мне, когда я был в церкви Михаила Архангела. В письме просьба "Рамзан Ахматович, а квартиру можно". Жительница Грозного, она ютилась по углам, потому что дома лишилась. И ты сразу набрал телефон и на следующий день в квартиру, ей тобой выделенную, уже мебель вносили. Я ей звонил несколько раз из Москвы: "Как?" — "Молюсь за Кадырова".

Рамзан КАДЫРОВ.

И русскому, и чеченцу всё, что в наших силах, мы даём. Я говорю федеральным чиновникам: у вас всегда вопросы в отношении русскоязычного населения, мол, что вы делаете для них? Так вы тоже помогайте! Русские уехали отсюда, но на новых местах не прижились. И сюда возвращаться как? Они же продали всё. Я говорю: помогайте нам, пожалуйста, этих людей устраивать. Вы свои функциональные обязанности выполняйте, я свои. Я защищаю интересы региона, народа, а вы, правительство, должны сами выявлять проблемы, помогать их решать.

Так что каждый день борьба, борьба. Борьба — это жизнь. Если ты не борешься — считай, что не живёшь, а существуешь. Мы люди, мы граждане, мы родились, чтобы жить и пронести свой груз достойно, потом достойно погибнуть. Не умереть, а погибнуть.

Вот сейчас опять повышенное внимание к региону. А я привёз всех правозащитников с Ганнушкиной вместе. Все вопросы, которые они поднимали, у них необоснованные. Я доказывал, сидел часами, отправлял комиссии. Но они не хотели с нами работать. Я собрал всех правозащитников, говорю: задайте мне вопрос, докажите, что вы большие правозащитники, чем я. Вы зарабатываете деньги, гранты получаете, придумываете дела, а я реально занимаюсь этими вопросами. Всегда говорю: приезжайте, защитники, смотрите, что хотите. Но честно рассказывайте, не обманывайте. Я — защитник. Из рода Кадыровых пять человек погибло. Многие ранены. Зачем мне играться судьбами народа?

Александр ПРОХАНОВ.

Рамзан, идёт охота на Путина. Идёт охота на Кадырова. Это охота не с винтовкой, это охота с помощью информационного оружия.

Рамзан КАДЫРОВ.

Винтовка — это не опасно. Опасно — когда болтают люди, и этому верят.

Тут ещё один правозащитник приехал в Ингушетию, сел в такси, выключил все свои телефоны, приехал сюда, абсолютно ему никто не мешал ни в чём. Сфотографировался там, там, ни с кем не встречался, быстро убежал. И вот он говорит: я поехал, я встречался с людьми, я готовлю доклад.

Я готов отчитаться перед кем угодно за свою деятельностью. Нет ни одного дела, которое бы я не решал лучше, чем эти правозащитники. Потому что я за народ отвечаю перед Всевышним, перед президентом, перед самим народом. У меня дети, племянники, племянницы. По моей вине они не должны страдать, и они должны ходить свободно, жить мирной жизнью. Да, я воевал, да, я уничтожал ваххабитов, террористов, за то, что они убивают мой народ.

Я не боюсь ни одного человека. Мои дети в школу ходят, в детский сад, как все. У них никаких привилегий нет. Учатся, занимаются в спортзале, в танцевальном ансамбле. Мы должны быть чистыми в том плане, что ни один человек не имеет права нас упрекнуть, что где-то мы допустили ошибку. Даже те матери, дети которых погибали, с нами воюя, меня обнимают, плачут: я хотела бы видеть своего сына рядом с тобой. Я в любой дом могу зайти. И если они меня не ценят, я сразу напишу заявление об уходе. Если человек задаст вопрос, на который я не могу ответить, я напишу заявление.