Андрей Фурсов - Мировая борьба. Англосаксы против планеты

Разумеется также, что Ватикан как выразителя и оператора интересов определённой части европейских экс-монархов и аристократии (Габсбурги, гвельфская аристократия Северной Италии и Германии, австрийская аристократия) волнует американский план создания Трансатлантического сообщества. США – речь, разумеется, идёт прежде всего об американских транснациональных корпорациях – стремятся спасти свою экономику путём поглощения евросоюзовской, т. е. они собираются проделать с Западной Европой то, что Западная Европа в 1990-е годы проделала с восточноевропейской экономикой – «съесть» её и таким образом оттянуть на 10-15 лет надвигающийся кризис. Поглощение Западной Европы предполагает наличие Евросоюза, но – ослабленного. А вот чтобы сломать американский план, его европейские противники (кроме Ватикана это – ситуационно – Виндзоры и часть Сити, прежде всего Ротшильды) должны уничтожить Евросоюз – в таком виде «съесть», а главное, «переварить» Западную Европу будет очень и очень трудно.

Таким образом, сегодня два кластера интересов верхушки мирового капиталистического класса подталкивают Евросоюз в одном и том же направлении, но с разными целями: один – с целью ослабить, другая – с целью разрушить. Миграционный кризис – блестящая сетевая военно-политическая операция, требующая, кстати, штучных кадров, – выгоден обоим кластерам, хотя урон, который она наносит евробюрократии, в большей степени работает на противников трансатлантической интеграции.

В ситуации борьбы против поглощения Западной Европе неплохо было бы найти компромисс с Россией и попытаться подключиться через неё к китайскому проекту Нового Шёлкового пути. Но именно чтобы не допустить этого, США укронацистским (или укрохабадским – впрочем, в условиях Украины это одно и то же, по крайней мере, по мнению Э. Ходоса) ударом попытались, используя североатлантическую агентуру – евробюрократию и натовский генералитет, – отсечь Европу от России и вообще от Евразии. Пока – получается. И Ватикан, по всей видимости, это тревожит. Ну а США тревожит сама Россия, Китай, русско-китайский союз, пусть даже временный и тактический.

Не так давно в рупоре Совета по международным отношениям «Foreign Affairs» Р. Каплан откровенно написал, что Америку весьма устроили бы переворот в Кремле и партийная междоусобица в Пекине, частичный распад РФ и исламистская террористическая кампания в Северо-Западном Китае, которая должна затянуть в свой водоворот Среднюю Азию. При этом, согласно Каплану, по России США должны готовиться организовать контроль за русским ядерным оружием, а по Китаю – защищать права человека, если пекинский режим попытается подавить восстание (намёк на события в Синьцзян-Уйгурском автономном районе). Каплан призывает США действовать с осторожностью, но опираясь на силу «в условиях анархии разваливающейся Евразии». Это проговорка: развал Евразии – вот тайная мечта и тайный план определённых кругов США. Как же будет развиваться этот развал, кто его будет толкать? И на этот вопрос есть ответ у Каплана: по мере ослабления Москвы, пишет он, глобальное джихадистское движение будет заполнять собой вакуум и закрепляться в российских регионах и Средней Азии; итогом будет сценарий «Югославия light», насилие и сепаратизм, захватив одну территорию, распространится повсеместно.

Вот оно! По сути провозглашён курс на удары по России и Китаю с помощью джихадистов – «цепных псов глобализации по-американски» (Р. Лабевьер). Создание из ИГИЛ афро-азиатского сетевого халифата, силы которого можно бросить на Россию и Китай, может преследовать ещё одну цель: обескровить арабский мир, измотать его, а то, что останется, – локализовать в некоем макрорегиональном гетто, «лишив доступа к альтернативным видам энергии и энергосберегающим, высокоэффективным, низкозатратным технологиям. В результате чего исламисты окажутся обречёнными на традиционно низкий уровень жизни и полную зависимость в жизнеобеспечении – пища, лекарства – от Запада» (О. Маркеев). Подобная консервация скорее всего ожидает и исламизированную Европу, и другие регионы мира – те, что Хозяева Мировой Игры решили отсечь от реального развития. Итак, план прост: хаос в Евразии, включая Европу (недаром на севере Ирака начали подготовку коммандос не только с арабским, но и с английским и немецким языками), в Африке и порядок в североамериканской Англосфере, технологический рывок в будущее на основе рекламируемой «четвёртой промышленной революции». Рывок действительно готовят, чтобы уйти в отрыв от «остального» мира, но четвёртая ли это промышленная революция?

Что скрывается за термином? «Четвёртая промышленная революция» очень напоминает мифы-фейки типа «глобального потепления» или «постиндустриального общества», якобы восторжествовавшего в современном мире. Если учесть, что локомотивы мировой экономики – Китай и Индия (по подсчётам экономистов, если из мирового валового продукта 2010 г. вычесть долю двух этих стран, то МВП будет на уровне 1980 г.), доля ручного труда в ВВП которых соответственно 60-70 % и 50-60 %, то о какой «постиндустриальной экономике» может идти речь? Этим термином можно было бы пользоваться, если бы индустриальная экономика прекратила бы своё существование, уступив место чему-то новому; в реальности, однако, имеет место гипериндустриальный нарост на индустриальной экономике – новый передовой уклад не стал доминирующим.

Нынешняя «глобальная» экономика – это три сектора, причём тянет её во многом сектор доиндустриальный за счёт жесточайшей эксплуатации китайских и индийских низов, не только обеспечивающих небедное существование своим господствующим классам, но и продлевающим dolce vita мировой капиталистической верхушке, её обслуге и прихлебателям. К тому, что тащит экономику, следует добавить глобальный криминал – вот такая картина маслом, а нам морочат голову «постиндустриальным обществом» и «четвёртой промышленной революцией», которая якобы решит все или почти все проблемы человечества. Начать с того, что неточен, неадекватен реальности сам термин. То, что разворачивается на наших глазах, – намного круче промышленной революции и по своему значению обладает нишево-эквивалентным сходством с так называемой «неолитической революцией» (Г. Чайлд) – т. е. с переходом к производящему хозяйству, рождением земледельческо-городской цивилизации.

Промышленная революция конца XVIII – конца XIX в. означала переход от одной системы вещественного («материального») производства – натуральной, естественной («природные производительные силы, т. е. силы природы, включённые в социальный процесс», – не путать с «географическим фактором») к другой, в основе которой лежали искусственно созданные, т. е. индустриальные производительные силы. Промышленная революция – это сдвиг в рамках, внутри системы производства, в которой решающую роль играют вещественные («материальные») факторы, будь то природные (доиндустриальные) или искусственные (индустриальные).