Нил Гейман - Вид с дешевых мест (сборник)

– Чего празднуем? – спрашивает Мэттью у какого-то журналиста, но тот, судя по всему, не в курсе.

Фильм показали сегодня после обеда. У нас вечеринка. Меня представляют студийным ВИПам.

Я решил, что если это и есть «Сандэнс», мне тут не нравится.

Своего режиссера я встретил на следующий день на Мэйн-стрит. Мне было малость не по себе. За несколько дней до отъезда Дэйв наконец показал готовую «Маску» актерам и команде и теперь совершенно уверен, что худшего фильма никто в жизни не делал. Если бы у него были деньги, он бы выкупил фильм, похоронил его и снял бы взамен новый – который бы его больше устраивал. Мне он, кажется, обрадовался. Только мы собрались поболтать, как видеокоманда закричала мое имя, и уже через секунду у меня прямо на улице брали интервью о «Зеркальной маске».

Воскресенье началось с бранча от компании «Адоб» (не спрашивайте почему, не знаю), а дальше я оказался перед выбором: пойти слушать «Дрезден Доллс» в «Мьюзик Кафе» или отправиться оказывать моральную поддержку Дэйву Маккину и продюсеру «Маски», Лизе Хенсон, на группе по анимации. Мне все говорят, чтобы я шел на «Кукол», но долг (и желание увидеть наш трейлер на большом экране) побеждают. На группе все, кроме нас – из Больших Фильмов: «Властелин колец», «Серия злосчастных происшествий» [72], «Шрек 2», «Полярный экспресс» и т. д. Мне как-то не совсем понятно, какое отношение все это имеет к фестивалю независимого кино, пока Йейр Ландау из «Сони» не отмечает, что программное обеспечение, на котором сегодня делаются блокбастеры в сотни миллионов долларов, через пару лет будет обеспечивать малобюджетный артхаус – и я думаю, что уж в нашем, по крайней мере, случае это действительно так.

Люди в красном и с планшетами останавливают меня через каждые несколько футов на Мэйн-стрит, чтобы узнать, какие фильмы из уже увиденных мне понравились: они проверяют, что способно наделать шуму.

Вечером мы пошли смотреть премьеру «Пиджака». Человек прямо за нами, пересказывающий в телефон события дня, любезно начинает описывать другу, что видит в данный момент:

– Вон Эдриан Броуди… ничего так костюмчик… а вон Кира Найтли…

Весьма полезная манера. Я начинаю жалеть, что мы не притащили с собой кого-то из своих актеров. Все крайне гламурно, да и «Пиджак» – очень гладкий фильм с правильным составом и сюжетом по «Сумеречной зоне».

«Сандэнс» не нравится мне все сильнее. А потом внезапно уже полночь, и мы с Дэйвом и Лизой Хенсон торчим в холодном переулке и ждем, когда нас пустят смотреть «Леденец» Дэвида Слэйда, и я замечаю, что в очереди нет ни единой хоть чуть-чуть гламурной персоны. Гламурные все уже разбежались по вечеринкам. Тут собрались фестивальные крысы, дрожащие в ночи на холоде в ожидании нового фильма. Да и сам фильм мал и жесток – мрачный и гадкий «двуручник» [73]. До меня начинает доходить, что «Сандэнсов» на самом деле больше, чем мне до сих пор казалось.

«Маску» выпускают только в самом конце фестиваля, зато наш первый показ – в Солт-Лейк-Сити, для старшеклассников. Мы успеваем на последние двадцать минут. Дэйв Маккин слишком нервничает, чтобы идти внутрь, так что иду я. Передо мной на большом экране разворачивается волшебный визуальный ряд «Маски». Вплоть до сего дня я видел ее исключительно на экране ноутбука на разных стадиях готовности – но это нечто совсем другое.

Зал аплодирует, зажигается свет. Пятнадцатилетняя девочка рядом со мной поворачивается к подруге:

– Это было та-а-ак кру-у-у-уто!

Я выдыхаю. Кажется, я все восемнадцать месяцев задерживал дыхание. Наш первый отзыв…

Мы с Дэйвом отвечаем на вопросы, подписываем для молодежи что попало. Одна юная леди заставляет расписаться ей на предплечье: она понятия не имеет, кто мы такие, но мы сделали этот фильм, а он сделал ее счастливой.

Кажется, Дэйв малость повеселел.

Мы идем смотреть кино, выглядевшее прилично в фестивальной программке: оно оказывается посредственным по большинству параметров, доступных фильму, – скверно сыгранным, скверно снятым, да и сюжет снова сперт из старого эпизода «Сумеречной зоны». Как ни странно, это нас еще больше веселит. Наше кино, может, и не идеально, но точно лучше этого. Тут никакие тинейджеры не требуют, чтобы режиссер расписался у них на теле.

Начинаются интервью – какие-то лично, какие-то по телефону. Фильма еще, ясное дело, никто не видел – мы могли бы сказать им абсолютно все. Я смотрю «Разборки в стиле кунг-фу», и они мне неожиданно нравятся. Словно получаешь подарок от «Сандэнса»: полная умора и ничего хоть отдаленно напоминающего Рода Серлинга [74].

В среду утром мы идем смотреть фильм моего друга, Пенна Джиллетта, «Аристократы», его поставил Пол Провенца. Я готовлюсь отзываться о нем крайне вежливо, как всегда приходится делать с фильмом, который снял друг, про сотню комиков, мусолящих одну-единственную, не очень смешную и довольно грязную шутку. Вместо этого мы с Дэйвом сидим как зачарованные и получаем огромное удовольствие. Это дико смешной, действительно грязный и невероятно катарсический фильм об искусстве и о том, почему люди им занимаются. Мы докладываем авторам, как сильно нам понравился их фильм, а они говорят, что хотят прийти посмотреть «Зеркальную маску». Мы возражаем, что нет, скорее всего, не хотят, и что в нем ни единого ругательства нет, но они все равно настаивают. У Пенна горная болезнь («Какая гребаная ирония для парня ростом шесть футов семь дюймов», – комментирует Пол Провенца), он вынужден рано отправиться домой.

К вечеру все той же среды мы получаем обзор «Голливуд Репортера»: «Если бы „Волшебник страны Оз“ возродился в XXI веке, он бы мог во многом походить на „Зеркальную маску“», – начинается он и, описав фильм как «бесконечно изобретательный в том, что касается творческого отжига», продолжается в том же духе еще несколько полных энтузиазма колонок. Вечером репортер спрашивает Дэйва, стоило ли оно полутора лет пота и крови, и тот, подмигивая, отвечает:

– До этого самого момента я так не думал. Но таки да, стоило.

Мы показываем «Зеркальную маску» еще одному восторженному залу школьников и паре залов платных зрителей из Солт-Лейк-Сити. Я обнаруживаю, что хожу на показы только ради зрительских реакций: почему вот эта аудитория смеется на этой реплике, а не вон на той? Вроде бы и фильм каждый раз один и тот же, не так ли?

Я иду на выборку короткометражных фильмов. Некоторым определенно отказать, но самый сильный из них, «Морячка» Бретта Саймона, лучше всего, что я могу припомнить. Все разъезжаются по домам на шаттлах. Кажется, я превращаюсь в настоящую фестивальную крысу.

А на Мэйн-стрит фестиваль еще в разгаре, хотя толпы уже куда-то делись. Все бешеные покупки уже совершены, дармовые знаменитости изловлены и разобраны. Официальная премьера нашего фильма назначена на пятницу. Я останавливаюсь потолковать с парочкой «шумихеров» в красном с планшетами: они говорят, что сваливают в четверг. Выходит, «Маска» по определению шумихи не сделает. Мне, в общем-то, все равно. У нас есть «Голливуд Репортер» и мы в итоге показываем фильм набитому под завязку премьерному залу. Я никак не возьму в толк, нравится он людям или нет. Аудитория держится как-то даже слишком уважительно. Жалко, что мы, опять же, не притащили кого-нибудь из нашего каста – Стефани Леонидас, прежде всего, нашу главную звезду. Жалко, что звук не смикшировали под нормальное стерео: вместо этого он рушится из Dolby 5.1, забивая некоторые реплики. Жалко, что в зале маловато детей. Вопросы все какие-то вареные («Вы делали этот фильм под галлюциногенами?»). Я, кажется, уже скучаю по нашим школьникам.