Нил Гейман - Вид с дешевых мест (сборник)

Комиксы вряд ли такое с вами сделают.

Пленка дело дорогое – вот почему кино такое чокнутое средство коммуникации.

Помню один лондонский вечер несколько лет назад. Я тогда остановился у друга, в квартире, выходившей на канал. Я писал тогда сразу две разные вещи. Одной была сцена, где Бесконечный лепит человека из глины: делает его из веточек и грязи, вдыхает в него жизнь, а потом отправляет в тайную комнату в чудовищном подземном некрополе – это для «Сэндмена». В другой на глинистом берегу под мостом встретились трое путников и несколько монахов. В ходе рандеву одного из путников свалили в грязь.

Несколько дней спустя у меня на стене уже висела карандашная раскадровка комикса от Майкла Зулли – и это было ровно то, что я себе представлял, на что надеялся и что пытался передать в сценарии.

Еще через год я оказался в морозильнике, где десяток совершенно задубелых актеров, дышащих густыми облаками пара, и человек пятьдесят команды (включая гримеров, световиков, электриков и пр.), дрожа, наблюдали, как актера дубль за дублем вбивают в мерзлую грязь.

Моста мне не дали. Это была не совсем та сцена, которую я видел у себя в голове, и чувствовал я в основном вину за то, что настоящие, живые люди терпят такие муки из-за того, что казалось очень симпатичной идеей год назад в теплой комнате.

В комиксе вы вряд ли лишитесь персонажа на полпути, потому что он изволил сломать ногу. Вы вряд ли потеряете локацию за ночь до того, как должны были снимать. Вы вряд ли сдадите тридцатисемистраничный сценарий только чтобы узнать, что художник отрисовал его как двадцатичетырехстраничный, так что тринадцать страниц просто рандомно выкинули.

Что еще важнее, в комиксе вы всего один – ну, в крайнем случае, вас два или три, и у всех одно видение проекта. Как писателя меня, думаю, сильно испортил фактор «потому что я так сказал». Когда ты смотришь на эскизы костюмов к телесериалу и понимаешь, что они не имеют ни малейшего отношения к твоему сценарию, это… обескураживает.

Думаю, одна из причин стать писателем состоит в том, что у него есть полный контроль над тем, что и как он видит. В кино, если ты не работаешь с режиссером, чье видение совпадает с твоим, ставки, скорее всего, будут против тебя.

И не забывайте, что телесериал, по крайней мере, делают люди, которые совпали по основным пунктам. Фильм по «Сэндмену», к которому я, к счастью, не имею отношения, уже пережил восемь набросков сценария, трех сценаристов и одного режиссера. На днях я слышал, что они намереваются нанять нового сценариста, который должен сделать из сюжета любовный роман.

Когда мы закончили «Невереальность», я велел агенту отказаться от еще одного телесериала, который мы делали в Англии, – если только мне не предоставят больше контроля над производством, чем просто сценаристу. В фэнтези важны и тон голоса, и внешний вид, и ощущение, и то, как это снято и смонтировано – жизненно важно, и я хотел отвечать за все это.

Я согласился работать над фильмом о Смерти, когда у меня перед носом помахали морковкой, что я сам смогу его поставить. Когда придет время, увидим, что у нас получилось и какой из меня режиссер.

Это вот что я думаю о кино.

Книги куда прямолинейнее.

Несколько лет назад, когда я все еще висел на всех информационных досках, я как-то приехал на комикс-форум «Компью-Серв» и там увидел недовольное сообщение от одного автора, что он, дескать, отправляется писать настоящие книги, потому что ему нужна настоящая аудитория.

Я ему сказал, что его комикс-аудитория по-любому гораздо больше, чем светит первому «настоящему роману» в прозе – если только обстоятельства не сложатся совершенно исключительным образом. Он воспринял это как нападки на его никак еще не доказанные способности романиста – чем оно, разумеется, не было. Я просто констатировал, что в те времена – как и в нынешние, куда более темные – любой хороший комикс продавался такими тиражами, о которых любой романист мог только мечтать.

Мне комиксы гораздо интереснее, чем проза – как автору, по крайней мере. В комиксах у вас больше контроля над тем, как воспринимается информация. Вы в силах не дать взгляду читателя ускакать вперед или хотя бы просто обеспечить, чтобы он у себя в голове видел того же персонажа и так же, как вы – в вашей.

Кроме того, в комиксах есть одна радость, недоступная в прозаическом романе – радость воспринимать свой собственный труд со стороны. Я не могу радоваться роману, который сам написал, зато еще как могу – тому, что Дэйв Маккин или Чарльз Весс, или Джон Мут, или Ф. Крейг Расселл сделали с одной из моих историй.

У прозы есть свои преимущества. Ее можно давать родственникам, не опасаясь услышать в ответ что-нибудь вроде:

– О, дорогой… я, видишь ли, не читаю комиксов.

Ее можно купить в книжном киоске в аэропорту. Книгоиздатели больше рекламируют свою продукцию за пределами мира комиксов, чем издатели комиксов. Но для всякого, кто занимается этим, потому что хочет работать в команде, в комиксах больше радости.

Радио… Я люблю радиоспектакли. Для писателя это до странности близко к комиксам: в одном случае ты рассказываешь историю в картинках, в другом – во всем, кроме картинок. Это близко к твоему видению, это дешево, это легко, вдобавок в Америке не бывает радио-спектаклей, так что единственный способ для меня регулярно заниматься этим в Англии – это отправить моих детей танцевать на улице за пенни. И это определенно не тот формат, который я посоветую художникам, не умеющим писать.

Вот таковы мои слова мудрости относительно форматов работы вне мира комиксов.

Теперь о тех десятилетиях, когда я копил мудрость внутри этого мира.

Вот чему я в нем научился (безо всякого принципиального порядка).

1. Большой – не обязательно плохой; маленький – не обязательно хороший.

Авторы комиксов – племя индивидуалистичное, уникальное и строптивое. В одном моем комиксе была ударная реплика: «Попробуйте заставить тысячу кошек сделать одновременно что-то одно», – и, поверьте, это будет еще легкая победа в сравнении с авторами комиксов. Они не поддаются организации и не верят в организации. Это вообще-то чудо, что вас тут столько, сколько вас тут – где представлены все оттенки личных мнений, политических убеждений и религиозных верований. В мире комиксов раньше верили – и, может быть, верят до сих пор, – что все организации по определению от лукавого. И что когда речь заходит о компаниях, чем они меньше, тем лучше. Независимость, дескать, жизненно важна.

И если вы Дэйв Сим или Джефф Смит, сам себе издатель, художник и писатель, целиком и полностью контролирующий собственную судьбу, то у вас действительно есть независимость или, по крайней мере, столько независимости, сколько рынок в силах вам позволить.