Нил Гейман - Вид с дешевых мест (сборник)

Так вот… Сейчас то время, когда ты понимаешь, что нужно очень осторожно относиться к своим желаниям.

С одной стороны, мы с вами вот прямо сейчас, сию минуту, находимся в золотом веке. Проще говоря, сейчас для чтения доступно куда больше отличных комиксов, чем когда-либо в прошлом. Больше классических книг, больше книг нового урожая.

Прошлым летом Американская Библиотечная Ассоциация пригласила некоторое количество народу из мира комиксов побеседовать с библиотекарями. Среди них был и я. Я отправился туда, предвкушая возможность потолковать с двумястами пятьюдесятью фанатов комиксов, которые выросли и стали библиотекарями. О, как я ошибался: оказалось, это не библиотекари проявили инициативу, а читатели давили на библиотекарей! Библиотечные работники знали, что графические романы (чем бы эта штука ни была) сейчас очень популярны, и реально хотели понять, что это вообще такое. Поэтому они изловили меня, Джеффа Смита, Колин Доран и Арта Шпигельмана и еще кое-кого, чтобы мы им рассказали то, что им, по нашему мнению, следует знать. И после этого библиотеки действительно стали заказывать комиксы.

Тут есть и один потенциальный минус. Комиксы как индустрия особенно склонны к своеобразной разновидности модели «бум – спад». Коммерция здесь частенько берет верх над искусством, и в итоге мы ошеломленно таращимся на ярды и ярды полок, забитых примерно тем же, что люди покупали в прошлом месяце, только похуже качеством. Плохие комиксы, плохие графические романы вытесняют хорошие. А через полгода или пару лет мы снова ошеломленно таращимся – но уже на пустые полки и безлюдные магазины.

Давайте попробуем больше этого не допустить.

Один из способов избежать следующего глобального схлопывания рынка – это делать хорошую работу. Делайте лучшее, что сейчас можете, а потом попытайтесь сделать еще лучше.

Айснеровские премии, как и все вообще премии, не без изъяна. Но они отражают нечто очень важное, а именно стремление к превосходному качеству.

Пятьдесят-шестьдесят лет назад Уилл Айснер был чудаком, диковинкой. В мире людей, писавших и рисовавших комиксы, только пока не найдут себе нормальную работу, вравших друзьям и знакомым о том, чем они занимаются, людей, которые дождаться не могли возможности бросить наконец это паршивое занятие и начать делать настоящие деньги, настоящее искусство – Уилл был одним из немногих, кто действительно считал эту нарождающуюся мешанину текста и картинок новой формой искусства. Остальные-то считали ее просто халтурой, шансом срубить шальных денег. Уилл был уверен – невзирая на обилие доказательств обратного – что в мире могут существовать хорошо написанные комиксы, хорошо нарисованные комиксы и что странная магия, проистекающая от последовательности картинок и сопутствующего текста, связанных в единое повествовательное целое, – это нечто реально могущественное, неповторимое и истинное.

Оно было истиной тогда и осталось ею сейчас. Это форма искусства, в которой вы можете творить магию. Магию для детей и магию для взрослых. Вот для этого-то такие награды и нужны, и – невзирая на тех, кому нравится считать комиксы дешевой кормушкой для Голливуда – такие конвенты тоже.

Для этого-то и нужны награды, носящие имя Уилла. Они – не просто для того, чтобы одобрительно похлопать друг друга по спине. Это не просто маркетинговый инструмент, не просто симпатичная картинка, чтобы повесить на стену и сидеть, гордиться, если вам такая досталась, или завидовать и презирать других, если нет.

Они реально представляют стремление к совершенству. К тому, чтобы делать свою работу как можно лучше – а потом еще лучше.

Они – про совершенствование нашего формата. Если вы хотите получить Айснеровскую премию – стремитесь к лучшему. Если она вам нужна – превосходите сами себя. Если вам кажется, что она досталась кому-то не тому, а должна была – вам, в следующем году сделайте свою работу еще лучше, что бы вы там ни делали. Стремитесь к лучшему. Если судьи не внесли вас в список, пошлите их на хрен, и пусть потомки вас рассудят. Если вам кажется, что чья-то еще превосходная работа осталась незамеченной и непризнанной – подымайте шум, рассказывайте о ней всем и каждому. Сарафанное радио – до сих пор один из лучших продажных инструментов, изобретенных человеком.

Никому не нужен мир, где все комиксы одинаковые. Делайте такие комиксы, какие умеете делать только вы. Рассказывайте истории, которые больше никто не сумеет рассказать. Помните, что эта индустрия способна творить подлинное искусство.

А тем временем делайте его еще лучше. И любите то, что делаете.

Я прочел это в качестве вступительной речи перед вручением Айснеровских премий за творческие достижения в американской индустрии комиксов в 2003 году.

Премия Харви, названная в честь писателя, художника и издателя Харви Курцмана, и премия Айснера – это, надо полагать, «Оскар» и «Золотой глобус» мира комиксов. Обе они крайне престижны. За Харви голосуют в основном комикс-профессионалы, а не все вообще. Эту речь я прочел на вручении Харви в 2004 году, после того как в 2003-м прочел другую, на вручении Айснера, и решил, что хочу теперь обратиться к сидящим в аудитории авторам. У меня получился прототип к речи «Делайте хорошее искусство», до которой тогда было еще восемь лет.

Я сейчас в самом разгаре работы над романом, и, в отличие от приятного социального мирка комиксов, где (если вы – я) каждый день приходится общаться с издателями, художниками, шрифтовиками, колористами и обложечниками, роман – это такое дело, которое делаешь сугубо соло. Это только ты и куча бумаги. Даже семья оставляет меня на это время в покое.

Я все это к тому, что когда в таких условиях вдруг получаешь предложение поговорить, сначала долго извиняешься за отсутствие практики, а потом начинаешь без остановки нести чепуху.

Короче, простите, если я буду нести чепуху.

Харви Курцман был гений. Но не поэтому его работы такие особенные. В мире комиксов было некоторое количество гениев, и несколько даже еще осталось. Какие-то из этих блестящих работ совершенно холодны. Бывают вещи, которыми восхищаешься, но любить их ты все равно не в силах.

Курцман делал ровно то, что хотел делать, и получал от этого удовольствие. Он радостно переписывал правила, потому что когда ты творишь искусство, никаких правил быть не может.

Большинство из нас счастливы создать хотя бы одно произведение мирового класса, способное перевернуть жизнь. Харви занимался этим регулярно. Он – один из тех, кто сотворил мир, в котором мы сейчас живем.

Он пережил слушания в Сенате, коммерческую эксплуатацию, провал ряда самых своих драгоценных проектов. И всю дорогу он создавал искусство, которое будет жить вечно, и вдохновлял людей, список которых вышел бы длиннее вашей руки. Эти люди наблюдали, как Харви рвется к совершенству, открывает новые территории, рассказывает новые истории. Некоторые из них пошли дальше и стали художниками, писателями, режиссерами кино – как Р. Крамб, например, или Терри Гиллиам. Остальные просто обнаружили, что видения, подаренные Харви Курцманом, изменили их мир – так, как меняет его настоящее искусство. Они дали им новый взгляд. Возможно, чуть более циничный и уж наверняка более прагматичный. В конце концов, миры Харви (в их «И Си» воплощении, как минимум) романтичностью никогда не отличались. Ты получал то, что нужно и чего заслуживал, и обычно оно прилетало тебе прямо по шапке.