Нил Гейман - Вид с дешевых мест (сборник)

Вскоре вы окажетесь на улице, что бежит насквозь через два города-близнеца и дальше, в раскинувшуюся за ними тьму.

Это при условии, что литература – и правда целый мир.

А она – определенно да.

Это было мое предисловие к сборнику «Круговорот грез Г. Ф. Лавкрафта: сны ужаса и смерти» (1995).

Что-то очень похожее на то, чего еще никто никогда не видел, просеменило вниз по лестнице и пересекло комнату.

– Что это? – слабым голосом спросил герцог.

– Не знаю, что это, – ответил Чуй, – но это единственное, что было здесь всегда.

Книга, которую вы сейчас держите в руках, «Тринадцать часов» Джеймса Тёрбера, – это, наверное, самая лучшая книга на свете.

Но даже если и нет, она все равно очень похожа на то, чего еще никто никогда не видел, – и, насколько я могу судить, так и остается единственной в своем роде.

Как-то вечером ко мне заглянула одна моя приятельница, вся в слезах. Она поругалась со своим бойфрендом и с родителями, у нее заболела собака, и вообще жизнь рушилась прямо на глазах. Я попытался ее успокоить, но что бы я ни сказал, от этого становилось только хуже. Тогда я взял с полки «Тринадцать часов» и начал читать ей вслух. И не успел я и глазом моргнуть, как моя подруга уже смеялась, изумлялась и радовалась, начисто забыв о своих проблемах. Так что, по большому счету, мне все-таки удалось сказать ей что-то годное.

Вот такая эта книга. Она уникальная. От нее люди становятся счастливее, как от мороженого.

Ее автор, Джеймс Тёрбер, был знаменитым юмористом (писавшим в основном для взрослых) и художником-карикатуристом (рисовавшим в неповторимом и легко узнаваемом стиле – таких толстеньких человечков, словно набитых ватой и вечно озадаченных, затюканных или чем-то расстроенных). Проиллюстрировать эту книгу ему уже не позволяло зрение, так что он обратился за помощью к своему другу и коллеге Марку Симонту. А в Англии книга вышла с иллюстрациями карикатуриста Рональда Сирла, и именно в английском варианте я прочел ее впервые, когда мне было лет восемь. Я остался в полной уверенности, что это самая лучшая книга из всех, что мне довелось прочитать. Она была забавной, причем в самых неожиданных местах. И она была битком набита словами. Понятно, что в любой книге слов хватает – но не в этом смысле. «Тринадцать часов» были полны самыми волшебными, чудесными и вкусными словами. Они перетекали из прозы в поэзию и обратно, так что неудержимо хотелось читать их вслух – просто чтобы послушать, как все это звучит. И я читал их своей младшей сестре. А потом и собственным детям – когда стал уже достаточно взрослым.

На самом деле «Тринадцать часов» – это не волшебная сказка и не история о привидениях. Но ощущение от этой повести – как от сказки, и действие ее происходит в сказочном мире. Она короткая – но не слишком, а в самый раз. Идеально. Когда я был молодым писателем, я воображал, что не получаю деньги за каждое написанное слово, а, наоборот, плачу кому-нибудь за него. Так я приучал себя к дисциплине, учился использовать только самые необходимые слова. И вот я снова смотрю, как искусно и компактно Тёрбер упаковал в слова свою историю – и в то же время как ловко он жонглирует всеми этими потрясающими словами, сверкающими и блестящими, как он подбрасывает и ловит их снова, точно счастливый безумец, и не устает при этом то объяснять, то открывать тайны, то морочить читателю голову. Это просто чудо. По-моему, по одной этой книжке можно научиться всему, что должен знать рассказчик историй.

Нет, вы только послушайте! В ней есть принц и принцесса. В ней есть самый злодейский герцог из всех, что только могут встретиться вам в книгах. В ней есть Тс-с-с и Ш-ш-ш (и Слышь). О счастье, в ней есть Ведьминия, которая плачет драгоценными камнями! О ужас, в ней есть Тодал! А еще, и это – самое чудесное и невероятное, – в ней есть Голукс в неописуемой шляпе, который предупреждает нашего героя:

– Половины мест, в которых я побывал, никогда и на свете не было. Я их выдумал. Половины вещей, о которых я говорю, где они спрятаны, никто никогда не найдет. Когда я был молод, я рассказал сказку о золотом кладе, и люди на многие лиги вокруг принялись копаться в лесу. Я и сам копал.

– Но зачем?

– Думал, что моя сказка о сокровищах может оказаться правдой.

– Ты же говоришь, что ты ее выдумал!

– Теперь-то я это знаю, но тогда не знал. К тому же я многое забываю.

В каждой сказке должен быть свой Голукс. И, к счастью для всех нас, в этой книге он есть.

Бывают такие истории, которые нуждаются в предисловии: прежде чем приступить к повествованию, необходимо объяснить те или иные вещи. Предисловие возводит декорации и освещает темные места, чтобы история засияла ярче, – как драгоценный камень, отполированный и красиво оправленный, выглядит лучше, чем когда пылится в углу или напрасно пытается украсить грязную перчатку какого-нибудь злодейского герцога.

Но «Тринадцать часов» – не из таких историй. Эта повесть в предисловии не нуждается. Я ей ни к чему. Как один из драгоценных камней, родившихся от смеха Ведьминии, она может попросту растаять, если смотреть на нее слишком долго или слишком пристально.

«Тринадцать часов» – это не волшебная сказка. И не поэма, и не притча, и не басня, и не роман, и не юмореска. Честно говоря, я и сам не знаю, что это такое, но что бы это ни было, это, цитируя Чуя, единственное, что было здесь всегда.

Это мое предисловие к «Тринадцати часам» Джеймса Тербера в издании «Нью-Йорк Ревью оф Букс» (2008).

Самое неприятное в работе писателя, а особенно такого, который сочиняет художественные книги за деньги, – это то, что писателю трудно перечитывать любимые книги. Чем больше знаешь о механике сочинительства, о литературном мастерстве, о том, как выстраивается сюжет и как соединяются друг с другом слова ради создания того или иного эффекта, тем труднее возвращаться к книгам, преобразившим тебя, когда ты был моложе. Волей-неволей замечаешь все стыки и шероховатости, неуклюжие фразы и ходульных персонажей.

Чем больше знаешь, тем труднее ценить те вещи, которые когда-то дарили тебе радость.

Но иногда обходится без этого. Иногда возвращаешься к книге – и с удивлением видишь, что она стала даже лучше, чем тебе помнилось, лучше, чем ты надеялся. Все, что ты когда-то полюбил в ней, по-прежнему здесь, но вдобавок обнаруживается еще уйма других замечательных вещей, которые раньше прошли незамеченными. Оказывается, что с годами книга стала глубже, чище, мудрее. И это происходит именно потому, что теперь ты знаешь больше и стал опытнее и начитаннее. Когда попадается одна из таких книг, это (как часто пишут на задней стороне обложки) настоящий повод для праздника.