Проект 018. Жизнь!

Для достижения этой цели не нужно пожара мировой революции и противостояния с Западом. Нужно перейти от плановой экономики к рыночной. Факты беспристрастно утверждали, что капитализм эффективнее социализма генерирует бытовые блага. Если действительно хотите жить как в Америке — постройте экономику как в Америке.

Советская власть говорит, что ее цель — благо народа. Власти Северной Кореи тоже говорят, что их цель — повысить материальный уровень жизни народа. Но при этом ни те, ни другие «коммунисты» не торопятся отказаться от неэффективной модели и перейти к более эффективной. Но почему? К своей цели всегда идут оптимальным путем.

Если советская и северокорейская власти отказываются идти к цели эффективным путем, значит, это не их цель.

Их реальной целью является личное благо. Достигается оно через удержание власти. Переход на путь, эффективный для блага всего народа, к рыночной экономике означает потерю власти и, как следствие, потерю личного блага. Но так как всякая жизнь стремится к своему благу, а не благу соседа, правители ведут себя так, как ведут. И тот, кто их ругает, ругает исключительно для того, чтобы самому попасть во власть и вести себя точно так же, как вели себя его предшественники.

Почему советская и северокорейская власти против рыночной экономики? Если позволить экономический плюрализм, далее возникнет плюрализм политический. Потом частное предпринимательство родит неподконтрольный капитал, который после определенного размера гарантированно полезет во власть. Это сразу родит многопартийную систему и политическую конкуренцию, что для партии, утратившей идею, означает потерю власти.

Реальная цель советской власти после смерти Сталина — удержание власти. Все остальное, в том числе и разговоры про коммунизм, — инструмент достижения цели. Но если в идеологическую эпоху правитель мог открыто заявлять о своей монополии на власть, потому что она была ему нужна для достижения цели и это был самый эффективный путь, то теперь, когда власть заявляет целью бытоустроение, она не может сказать, что монополия на власть — самый эффективный путь достижения цели.

Власть похожа на солдата, притворившегося больным. На всех углах он говорит, что его цель выздороветь, но реально хочет остаться подольше в санчасти. Только озвучить подлинную цель солдат-симулянт не может. Советская власть в аналогичном положении — она вынуждена на трибуне говорить одно, на практике делать совсем другое.

Возникает прослойка людей, которые не могут понять, почему власть не идет к цели эффективным путем. Они говорят простую и понятную вещь — давайте демонтируем социалистическую систему и на ее месте построим капиталистическую. Тогда магазины у нас наполнятся, и мы быстро дойдем до цели, к которой вы, по вашим словам, стремитесь.

Для власти возникает глупая ситуация — оппозиция предлагает эффективный путь к цели, а власть ее за это гонит. Но как нельзя с фанатичной верой гнать врагов Бога, если не веришь в Бога, так нельзя без уверенности в своей правоте действенно бороться с оппозицией. Но откуда возьмется уверенность, если ты знаешь, что оппозиция права…

В этот период чекисты попадают в сложное положение. Они вынуждены по роду службы бороться с диссидентами. Но за что? За то, что те предлагают идти эффективным путем к цели, которую озвучивает законное правительство на всех углах?

Моисей, Мухаммед и монарх, как представители Бога, могли открыто заявить целью удержание власти и имели моральное право использовать против бунтовщиков любые средства. Робеспьер, Ленин и Сталин, как представители идеи, тоже имели моральное право заявлять монополию на удержание власти и жестко подавлять оппозицию.

Власть позднего СССР не имела морального права заявить монополию на власть, потому что заявляла своей целью бытоустроение. Как следствие, не имела морального права гнать тех, кто призывал идти к провозглашаемой цели оптимальным путем.

В этот период власть может защищать свои рубежи полумерами (как защищали свое влияние в Праге). Уже нет того каленого железа, как было при Сталине. На сцену выходит очередная советская полумера — карательная психиатрия. СССР к тому времени почти весь состоял из полумер. От первичного запала ничего не осталось.

Когда иммунная система теряет способность противостоять чужеродным телам — это явный признак скорой гибели организма. Когда государственная служба безопасности теряет способность противостоять оппозиции — это признак умирания государства.

Система сгнила насквозь. Это начинает всех раздражать. Запад умело манипулирует протестными настроениями, используя людей втемную. Диссиденты не видят целого и не понимают происходящего. Они просто борются. Со всеми. За счастье и свободу.

Советские спецслужбы реагируют на них, но не как боксер на шахматиста, не в морду бьют, а лечиться отправляют, в ссылку ссылают, уголовные статьи по надуманным предлогам пришивают. Или не по надуманным, а за реальные дела, но все понимают, что это все равно предлог, потому что за такие дела при желании любого можно посадить.

Протест обретает своих мучеников. У антисоветской субкультуры появляются свои иконы. Апостолы новой религии получают широкую поддержку на Западе. Им помогают, например, вручая Нобелевские премии в борьбе за укрепление мира и прочие достижения.

Некоторые премии были обоснованны. Но многие были чистой политикой. Советских лауреатов награждали по тем же мотивам, по каким американских президентов после очередной победоносной войны награждают за вклад в дело мира.

Награжденный лауреат пожизненно становился верным солдатом западной армии. Его не могли отправить в психушку или тюрьму. Чтобы сократить число титулованных солдат, власти не выпускали людей из страны за получением премии. Запад присваивал ему премию заочно, и новый солдат-апостол Запада в СССР все равно возникал.

К 1980 году в СССР царит устойчивое недовольство. Час икс настал — пришло время проколоть нефтяной пузырь. Мировые цены на нефть резко падают. К 1986 году они упали примерно на 40 %, до цены 25–30 долларов.

Потом за полгода падают еще на 40 %, до 15–20 долларов. Экономика великого и могучего СССР, из-под которого резко выдернули нефтяной фундамент, в прямом смысле начала задыхаться. В пропитанной продуктами культурного обмена среде недовольство не просто растет, оно взрывается.

В Интернете можно прочитать много разных объяснений, почему цены после Карибского кризиса вдруг так пошли вверх, потом еще вверх, а потом резко вниз. Но если смотреть на ситуацию не в региональном, а в мировом масштабе, все объяснения про революции не выдерживают критики. В операции видно лицо мирового организатора.