Дмитрий Травин - Просуществует ли путинская система до 2042 года?

Неприятная вроде бы создалась ситуация. Но, как известно, лучшая защита — это нападение. Путин не стремится оправдываться и объяснять, почему мы имеем право решать судьбу Украины. Вместо подобных разъяснений он во всех своих ключевых выступлениях хочет показать ущербность сложившегося сегодня однополярного Pax Americana. Путин позиционирует Россию в качестве альтернативного Соединенным Штатам лидера, способного решить ключевые проблемы XXI века иными методами.

До сих пор на переднем крае борьбы с международным терроризмом находились США. Ради этого они вторгались в Ирак и Афганистан. Однако, разгромив существовавшие там режимы, американцы спровоцировали формирование на развалинах прежних государств еще более сильного противника, такого как ИГ. Ущербность вашингтонской стратегии со временем стала очевидна практически всему миру, и Путин стремится этим воспользоваться. На самом деле он, конечно, не представляет никакой альтернативы американцам, предлагая всё те же силовые действия, продемонстрировавшие свою неэффективность. Но для решения задачи мобилизации российского электората на очередных выборах важно ведь не реальное достижение внешнеполитических целей, а то, как всё это будет интерпретировано нашим телевидением.

При подаче с экрана создается порой впечатление, что Путин уже сейчас стал фигурой, равной по значению американскому президенту, а то и превосходящей его. Таким образом, у российского телезрителя формируется ощущение, будто мы спасаем мир. Традиционное отечественное мессианство, кормившееся в XIX веке идеями панславизма, а в XX столетии — борьбой за мировую коммунистическую революцию, ныне подпитывается мыслью о том, что именно Великая Россия спасет человечество от кошмара международного терроризма. А на смену ущербному исламскому фундаментализму Россия предложит здравые консервативные идеи: твердый порядок вместо майдана, пламенный патриотизм вместо мультикультурализма, крепкую семью вместо гомосексуализма.

Те западные политики, которые готовы разделить с Путиным эти ценности (например, француженка Марин Ле Пен), получат, возможно, от России поддержку, в том числе финансовую. И будут под камеру нашего TV говорить о Путине как об истинном мировом лидере. Не важно, что на самом деле это не так. Важно, что в глазах избирателя станет формироваться именно та картина мира, какая нужна Кремлю для сохранения нынешней политической системы.

При необходимости Кремль наймет ряд зарубежных политологов (или сам создаст их из ничего), которые начнут с нашего телеэкрана вещать о том, что, мол, Путин пользуется на Западе всё большим авторитетом. А западные эксперты, считающие иначе, будут писать в западных газетах, но не у нас.

«Того, что нет на телевидении, нет в жизни», — говорил герой знаменитого американского фильма «Хвост виляет собакой», излагающего в смешном виде азы современной политтехноло- гии. Кремль реализует эту мысль, прорабатывая ее на российском электорате. Ведь ради «правильной» телевизионной картинки не грех сбросить несколько бомб на международных террористов.

Тайны курса на импортозамещение

В августе 2014 г. Россия официально провозгласила переход к экономической политике импортозамещения. Чтобы активно способствовать развитию бизнеса отечественных производителей, был осуществлен полный запрет на импорт подавляющего большинства продуктов питания из тех стран, которые раньше ввели экономические санкции против России.

Такой жесткий протекционизм в настоящее время является редкостью. Обычно страны, желающие ограничить импорт, вводят высокие таможенные пошлины (порой столь высокие, что фактически они превращаются в запретительные) или прибегают к нетарифным ограничениям (скажем, к запрету импорта по разным санитарно-эпидемиологическим показателям). Но полный запрет ввоза товаров есть свидетельство совершенно экстраординарной политики.

Обычно для проведения экстраординарной политики ответственные государственные деятели проводят экстраординарную аналитическую подготовку. Она необходима для появления полной уверенности в том, что мы не ударяемся в шарлатанство. Ведь если политик допускает серьезную ошибку, следуя стандартным рекомендациям, принятым в экономической науке, то она в какой-то мере простительна: ошибся вместе со всеми, доверился специалистам. Но ошибка, которую политик допускает, идя наперекор всей современной экономической мысли, выглядит непростительной вдвойне. Ведь для такого авантюризма не имелось никаких серьезных оснований.

Сегодня уже не остается сомнений в том, что Кремль серьезно ошибся при переходе к политике импортозамещения. Прошло два года, а позитивных результатов нет. Россия находится в экономическом кризисе. ВВП снижается. Реальные доходы населения тоже. Инвестиций явно не хватает для развития. В отдельных отраслях (например, в сельском хозяйстве) есть некоторый рост, который можно объяснить импортозамещением, но для нормального функционирования экономики этого абсолютно недостаточно.

Для сравнения отметим, что в 1998 г., когда Россию поразил азиатский финансовый кризис и рубль был сильно девальвирован, импортозамещение началось под воздействием рыночных стимулов. Без всякого государственного протекционизма. Без кремлевских приказов. Без шумной пропагандистской кампании. И результаты появились уже на следующий год. Экономика начала расти, а через два года она уже росла такими темпами, которых Россия не знала ни до, ни после. Ныне же через два года мы только-только стали нащупывать дно той пропасти, в которую продолжаем падать.

Более того, надо принять к сведению, что мировая экономика сейчас не находится в кризисе и объяснить российские проблемы общим состоянием дел невозможно. Другие страны без всякого импортозамещения продолжают развиваться. Россия же в лучшем случае надеется на то, что в ближайшее время спад прекратится и экономике всё же удастся «лечь на дно».

Что же произошло? Как можно объяснить такой конфуз? Он выглядит совершенно необъяснимым, если рассуждать исключительно об экономике, поскольку политика импортозамещения была модной в науке 1950—1970-х гг., да и то преимущественно в странах Латинской Америки. К 1980-м гг. она полностью провалилась, что особенно ярко было видно на фоне значительных успехов экспортоориентированной политики стран Юго-Восточной Азии (Японии, Южной Кореи, Тайваня, Сингапура, Гонконга). С тех пор мода на импортозамещение прошла. Выходит, что Россия «оделась» вдруг по моде наших бабушек и при этом рассчитывала, по-видимому, иметь успех в свете.

Можно подумать, конечно, что во всем виноваты российские экономисты — убогие, необразованные, отставшие от современной науки. Однако на самом деле в серьезной российской науке проблематика импортозамещения практически не присутствует. Ни среди тех, кто пишет сугубо профессиональные статьи, ни среди тех, кто предлагает свои рекомендации властям. Дискуссии идут весьма интенсивно, и часто сталкиваются непримиримые мнения, но это всё не касается импортозамещения. Споры идут совершенно о другом. И перед принятием российских протекционистских мер в августе 2014 г. никаких серьезных разговоров об импортозамещении среди профессионалов не велось.