Газета Завтра - Газета Завтра 5 (1209 2017)

Но поймать эту самую сокровенную бабочку очень нелегко. Одним взмахом крыльев она преодолевает необозримые расстояния. Впервые она промелькнула в романе Проханова "Время полдень", прилетела из сибирских лесов, и на ней угадывались очертания огромной страны между трёх океанов. Затем таинственная бабочка скрылась в плотном бутоне афганского цветка, и на ней древними письменами была начертана молитва о согласии. Белосельцев поспешил взмахнуть сачком и спугнул тайну-бабочку. Теперь она повлекла его на чёрный континент.

Юг Африки встретил русского разведчика-энтомолога кипящей лавой революций. Материк, когда-то разграниченный на колонии с точностью землемера и поделенный между белыми конквистадорами, выплеснул накопившуюся энергию с силой проснувшегося вулкана. На смену реконкисте пришла реафриканиста. Ангола и Мозамбик выдвинули своих национальных лидеров, провозгласили социализм, грезя не только о хлебе насущном, но и о вселенской справедливости: "Измученный, полуголодный народ, управляемый партией, желал не просто мира и сытости, а осуществления обещанного скорого рая".

Белосельцев вновь, как и в Афганистане, оказывается в эпицентре противостояния двух идеологий, двух моделей мира, двух систем координат. Через ЮАР звёздно-полосатый орёл нападает на красного коня, что шестьдесят лет назад вздыбился на евразийском континенте и мировым пожаром устремился во все части света.

Через всевидящее око Белосельцева на страницах романа возникают военные лагеря и штабы, парады и атаки, рейды и погони, засады и пытки, явки и разветвлённые агентурные сети, горящая бронетехника и пикирующие самолёты. Для всего этого в "Африканисте" и во всей саге о Белосельцеве нарождается особый язык, которого до того русская литература не знала. Это язык метафизической войны, где воюют не просто танк и противотанковая граната, разведка и контрразведка, информация и дезинформация, но, в первую очередь, смысл и смысл, вселенское зло и вселенское добро, первозданный мир и творения рук человеческих: "Белосельцев желал блага измученному распрями и непониманием миру, желал земле сохраниться, найти в себе силы и соки, чтобы растворить, рассосать, превратить в ржавчину стальные оболочки оружия, разложить и рассеять взрывчатку, оплести корнями и травами все бункеры и ракетные шахты, закупорить пылью все дула и сопла". След трассирующей пули продолжается в падающей звезде, кровоточащая рана бойца — в пробитом нефтепроводе. Пытка пленного уподобляется первобытному танцу, обезображенное смертью лицо — ритуальной маске звериного стиля.

Для описания всего этого недостаточно языка деревенской прозы, перед этим отступает язык прозы городской. Даже язык первых техносферных прохановских романов иной. В языке саги о Белосельцеве живёт особая динамика военных действий, когда вспышка гранатомётного выстрела прожигает сознание героя, уносит его сквозь толщу времени в детство, из воспалённой Африки в тихое Подмосковье, за семейный стол, где все родные живы.

В языке белосельцевской саги особый пульс созерцаний и размышлений. Из гостиниц, блиндажей и танков посреди душных ночей Белосельцева выкликают звёздное небо, бурлящий океан: "Океан был божеством, содержавшим в себе всю полноту бытия. Прошлое и будущее. Существующее и готовое народиться. Если уйти в глубину, выпустить из груди последний бурлящий выдох, раствориться среди водяных молекул, то сам станешь богом, обретёшь бессмертие, обнимешь собою весь мир". Кажется, разгадка великой тайны близка: устреми глаза в бездну, окунись в пучину, прорви истончившуюся плёнку земного бытия, — но в последний момент небо закрывается от человеческих глаз незримой пеленой, а океан взрывной волной выталкивает на берег.

Слово в "Африканисте" многослойно, как никогда многоуровнево: "Африка" — это и "аффект", и "порфира", и "эйфория". Как с мира война срывает одежды, сдирает кожу, обнажая самую суть, так прохановская эстетика счищает со слова омертвевшие звуки, формы и значения, пускает от корня слова новые отростки смысла, в котором откроется "истинное устройство мира, основанное на соразмерности трат, на симметрии судеб, на равновесии зла и добра".

Эта война слов и смыслов первостепенна для Белосельцева. Главная угроза для него — не пуля, не мина, не выстрел из гранатомета, а интеллект прямого противника — американского разведчика Ричарда Маквиллена. Двойная задача Белосельцева состоит в том, чтобы, во-первых, через Маквиллена дезинформировать батальон "Буффало", увести его по ложному следу от отрядов повстанцев, а во-вторых, завербовать противника и заставить его работать на Советский Союз.

Ключевая точка соприкосновения Белосельцева и Маквиллена — общая страсть к коллекционированию бабочек. Через неё они познакомились ещё до спецоперации, через бабочек сумели собрать первые сведения друг о друге. Для обоих каждая бабочка — не просто уникальный экземпляр в экзотической коллекции, а тайна мира, бессмертная душа мира.

Белосельцев и Маквиллен созидают общую мифологию бабочки. Она становится их тотемным существом, от которого они ведут свой род. Она передала им тайное знание, которое сама получила в первые дни творения. "Есть люди, которые ведут свою родословную от бабочки. Это особая порода людей — сверхлюди. Своей реликтовой памятью они помнят молодую планету, когда из кипящих вод извергались вулканы, застывали жилы и руды металлов, приобретали свои очертания континенты. Над гейзерами, над горячими золотыми потоками летали огромные бабочки. Вся Земля, как молодая женщина, была одета в разноцветное платье из летающих бабочек". А теперь где-то на неведомой африканской поляне живёт их праматерь, рассылает по всем континентам добрых и злых духов, сеет войны и победы, красоту и уродство, жизнь и смерть, сохраняет равновесие мира.

Однажды вылупившись из общего кокона, Белосельцев и Маквиллен уподобились сиамским близнецам с одним сердцем на двоих. Синусоиды их жизней в подъёмах и спадах повторяют друг друга, схоже их прошлое, созвучны их мечты о будущем, и лишь настоящее пытается их разъять, разложить по разным коллекциям, вонзить в тело каждого тонкую иглу.

В настоящем начинается противоборство разведчиков: разыгрываются многоходовые комбинации, расставляются коварные ловушки. И Маквиллен, и Белосельцев попеременно оказываются то азартным ловцом, из последних сил бегущим за бабочкой, то пленительной бабочкой, влекущей ловца к краю пропасти.

Усилиями Белосельцева в Анголе удаётся заманить батальон "Буффало" в ловушку, уничтожить вражеский аэродром в Мозамбике, арестовать Маквиллена. Но американский разведчик в свою очередь помогает подорвать нефтепровод, обстрелять речной патруль, уничтожить партийную ячейку в Мозамбике.