Газета Завтра - Газета Завтра 5 (1209 2017)

Миры Георгия Нисского! Романтика и преодоление – всоветской традиции они были синонимичны. Высокое небо и — холод севера. Спешащие поезда. Муза дальних странствий — параллели и меридианы, заводы, полустанки, шоссейные дороги. Динамика эпохи — из пункта А в пункт Б. Русская Птица-Тройка, которую заменила стальная конница. Георгий Нисский, как никто, умел изображать ветер, утреннюю свежесть и промозглый воздух. Он мановением кисти превращал неласковый пейзаж и производственную фабулу в песню о беспокойном счастье. Порыв, гудок, волнение и – жажда перемен. Пролетающий поезд, самолёт, автомобиль — это всегда ликование, смешанное с грустью и — несбыточностью. На выставке представлен целый ряд работ Георгия Нисского, в частности пейзаж «Над озёрами» (1959). Его считают родоначальником «сурового стиля», что сомнительно, поскольку сходство лишь поверхностное — у художников «сурового» направления шло нарочитое выписывание тяжеловесных небес и негнущихся бушлатов. Нисскийлёгок и утончён — при хладных водах и пронзительных шквалах. Он — в отличие от «суровых» - создаёт привлекательный мир, куда хочется попасть и где хочется остаться. Он сложил для Снежной Королевы слово «Вечность», но не утратил при этом горячее сердце.

Картина Юрия Пименова «Лирическое новоселье» (1965) — совсем другая история. Супружеская пара в новой квартире. В своей квартире. Это уже потом начнётся странноватая ностальгия по коллективизму и сплочённости коммуналок, общежитий, комнат на пятерых. Мол, славно жили — не тужили. Впрочем, любой кошмар можно превратить в повод для кисельно-карамельных воспоминаний, а тогда, в эпоху Оттепели, всем хотелось уюта – отдельной жилплощади, пусть и малогабаритной, с низкими потолками, в отдалённом районе, где ещё вчера паслись коровы и не было намёка на асфальт. Ещё бы! Навоевавшиеся люди стремились к домашнему теплу и мирному спокойствию. Они заслужили это. Молодая чета — в страстном объятии — посреди полупустой комнаты. Книги — основное и часто единственное достояние физиков-лириков, юных интеллектуалов, аристократов духа. За окнами вечер, огни. Везде — жизнь. Пименов показывает нам фрагмент белоснежной ванной — тоже своей, личной, без чьих-то мочалок и тазиков. Затем кухня — очень маленькая, но опять же без тёти-Клавы, которая дерётся половником, и без дяди-Васи, который подливает клея в соседский суп. Мы видим кофейник — счастливые герои будут пить кофе и говорить обо всём, что написано в тех самых книгах... Через десять лет они станут грузными и циничными, полюбят финский сервелат и торт «Чародейка», окружат себя вещами, как неким коконом, обставят жилище импортными сервантами и мягкими креслами. Будут смотреть «Кабачок 13 стульев» по цветному телевизору. Ждать очереди на «Жигули» и на «Королеву Марго». А пока — лирическое новоселье.

А быть может, у них всё сложится иначе... 1970-е — это не одно лишь позднесоветское мещанство, но и культ гуманитарной книжности. Персонажи Дмитрия Жилинского — утончённые интеллектуалы, писанные в манере итальянского Возрождения. В те годы создавались «лица наших современников» а-ля Боттичелли, Рафаэль, Джотто. Культурное наследие прошлого считалось неоспоримым — советский мастер должен был учиться на высоких примерах. «Портрет художницы ЗулейкиБажбеук-Меликян» (1974) напоминает изображения господ из рода Сфорца или Медичи. Спокойное надменное лицо, выразительный нос, крупный рот. В руках — альбом с древнерусской живописью. На картине «Стихи» (1973) тоже девушка с томиком. Белое платье и пышно цветущий сад. Средневеково-ренессансный мотив идеального Божьего сада приживается на советской почве и даёт свои плоды. И снова — книга. На этот раз у юноши в синем свитере. Тонкое благородное лицо и — никаких эмоций. На контрасте — жёлтые, радостные цветы. Собственно, картина так и называется - «Жёлтый букет» (1973), а паренёк в синем — только при букете. Старинная мебель — важный элемент антуража, и если шестидесятники выкидывали старьё, отмечая свои «лирические новоселья» на тонконогих стульчиках, то в 70-х откуда-то из старорежимного небытия вынырнул пыльный и шикарный антиквариат.

Вместо молодёжных кафе — на кухни. Таков грандиозный исход советской интеллигенции. Это произошло уже к концу 60-х, поэтому сюжет, предложенный Татьяной Назаренко, - «Молодые художники» (1968) — это рассказ о тех самых посиделках. Тёплый мир, а за окном — зима. Конец 60-х –70-е годы, актуальность квартирникови творческих встреч в своём проверенном кругу. Никого больше не пленяла заполошная массовость и открытость предыдущего десятилетия. Картина Татьяны Назаренко минорна. Ощущение какой-то вселенской грусти: «Под музыку Вивальди... печалиться давайте...». Люди всё ещё привыкли собираться, но, как утверждал бард Александр Дольский, «...одиночество – прекрасней…». Компания молодёжи в исполнении Виктора Попкова - «Зимние каникулы» (1972) — тоже не выглядит сплочённой ватагой. Все разбиты на группки и парочки, при том что каждый персонаж погружён в себя. Время личного поля и личного переживания. Интеллектуалы получили право на онегинский сплин и поиски смыслов. Потом это назовут обидным словом «застой». Очаровательная прозрачность «Весны в Москве» (1976) Анатолия Никича. Симпатичная цветочница и задумчивая девочка. Фоном — старая и новая Москва: особняк с колоннами, сталинская высотка, пара безликих стеклобетонных сооружений... Хотя в центре повествования весна, кажется, что художник думал об осени. Осень 1970-х – устойчивый символ грусти. Это не только печальные стихи, старинные романсы и модная в 70-х осенняя линия повествований ( «Осень жизни, как и осень года…»). Это принципиальная возможность бездействовать, созерцать, погружаться в интеллигентскую рефлексию. Поэтому даже март прикинулся ноябрём...

1980-е — скорость и прогресс: «Время стрессов и страстей мчится всё быстрей» . НТР, ЭВМ и звёздные войны. СССР поименован империей зла, но мы-то знаем, что такое война. Хотят ли русские войны? Адская антиутопия Сергея Овсепяна «Проблема-1» (1985) — это уже точка невозврата. Стол переговоров с пустыми креслами, а за окнами — нестерпимо красивый ядерный гриб. Пионерские хоры 80-х подпевали Иосифу Кобзону: «Пока планета ещё жива, / Пока о солнце мечтают вёсны, / На жизнь предъявим свои права, / Пока не поздно, пока не поздно». Помнят ли мои ровесники одну страшную деталь? Мы росли нормальными детьми – любили эскимо, цирк и мультики. Мы боялись нахватать двоек и получить трёпку от родителей. А ещё – мы боялись ядерной бомбы... Выставка в ЦДХ — это ещё одна попытка сказать: советские люди не были агрессивно-политизированным стадом. Было всё – работа, любовь, творчество, поездки, чтение книг, выяснение отношений. Молодые ребята с картины Сергея Базилева «Однажды на дороге» (1983) выглядят нашими современниками. Чем они заняты? Ссорятся, мирятся или просто решают, в какую сторону идти? Возможно, что они и все мы когда-то пошли не туда...