Андрей Борцов - FAQ по возвращению права на ношение короткоствольного оружия в России v. 1.11

Первичной формой потребности является нужда — то, что необходимо для сохранения и развития конкретного индивида. Именно на это направлены инстинкты. Для homo sapiens характерно то, что те его потребности, которые связаны с задачами его физического существования, отличны от аналогичных потребностей животных. Но, тем не менее, они существуют, и они первичны. Удовлетворение этих потребностей обусловлено уже социальными факторами, поэтому они «маскируются», но они — первичны.

И вот некто заявляет, что-де любой человек — превыше всего. Но в основе основ всех мотивов, порождающих все действия, является сохранение индивида, более того, самоосознание любого разумного существа включает в себя понимание «когда закончусь Я, закончится ВСЕ».

Ну и как можно относиться к человеку, который говорит: «Самое ценное — это не я, а человек вообще (любой человек)»? Некий конкретный другой человек — это понятно психологически, как и жертва собой во имя долга и т.п. Если имярек так считает — то это убеждение идет именно из его личных ценностей. «Умираю, но не сдаюсь», например.

Но просто «абстрактный любой человек важнее всего»?!

Причем — это любят демагогически заявлять — «сам человек тоже входит в множество всех» психологически не верно. Если исходить из «самое ценное — я», получим противоречие с «самое ценное — любой». В том-то и дело, если априорно выбирать себя, то это — не «любой», а имярек лично. Но это заявляется как «неправильный» эгоизм — мол, главное — это не ты лично, а любой человек! Таким образом насаждается «альтруизм»: мол, надо действовать не в свою пользу, а в пользу кого-то еще. Причем если выбрать «кого-то еще» конкретно, то получается то же самое: это ведь конкретный человек, а ценность — это «человек вообще».

Таким образом декларируется, что-де помогать надо не конкретно кому-то (включая себя), а «людям вообще» — их группы указывают всеразличные организации гуманистов. Всякие «голодающие Африки» и проч. — помощь максимально безлична.

Либо наоборот — скажем, помощь кому-то одному на дорогостоящую операцию и т.п. Мол, всем миром надо помочь такому-то ребенку и собрать несколько миллионов рублей. Даже если ребенок действительно в этом нуждается — то почему именно он? Причем нередко речь идет не об окончательном выздоровлении, а просто о продлении жизни на некоторый срок — почему бы этими деньгами не помочь тем, кому действительно можно помочь, и до полного выздоровления? Или не выделить стипендии бедным, но талантливым?

Короче говоря, идет пиар — и не более того (плюс гуманистическим организациям на что-то существовать надо, таки да).

Впрочем, мы отвлеклись — говорили-то о психологии.

Так вот, ежели некто заявляет, что-де для него главное — не он сам, а «человек вообще», то возможны лишь две трактовки его слов.

Первый вариант: человек (либо социальная группа), заявляющий это — попросту лжет. Мотив лжи может быть разным: «политический капитал», «стремление быть правильным» и проч., фактически же это — желание получить личные льготы, прикрываясь «общепринятым знаменем».

Вариант второй. Человек истинно верует в идею гуманизма и пойдет за нее «на костер» — тогда это психически больной человек: можно идти против осознанных желаний, но нельзя идти против инстинктов. Тут особо расписывать не буду, достаточно просмотреть доступную литературу по фанатизму.

Гуманизм — это «разговорное» течение. Фанатики действия (в психопатологическом смысле этого слова) в нем не встречаются.

Логический вывод: подавляющее большинство гуманистов попадают под первую трактовку: им по какой-либо причине выгодно называть себя гуманистами. А причина, какой бы она ни была, изначально связана с личной выгодой. Вы встречали гуманиста, который всю свою зарплату переводит куда-то, чтобы «людям было лучше»? Или гуманиста, который, вместо того, чтобы кричать «люди живут в ужасающих условиях» — вселяет в свою благоустроенную квартиру десяток бомжей с вокзала? Именно поэтому гуманизм — насквозь лживое течение. Пока все идет на уровне «заявлений и деклараций», это не сильно бросается в глаза, но картина резко меняется, когда доходит до материальных ценностей или корпоративных интересов.

Те же, кто попадает под вторую трактовку — в подавляющем большинстве (это я для корректности, на самом же деле — о других вообще не слышал) являются религиозно верующими. Причем, понятно, принадлежат к тем религиям, которые пропагандируют «любовь к ближнему» при жизни и вознаграждение за это после смерти. Известная формула: «деньги — вечером, утром — стулья». Впрочем, не будем отвлекаться.

Именно поэтому гуманизм опасней прямого нападения, вымогательства и т.д. Когда человек знает, что ему нужно защищаться от явной опасности, он, подготовившись, защищается более успешно. Но, не видя опасности, человек (не «вообще», а каждый конкретный), дает гуманизму развиваться, и это запускает настолько глобальные социальные процессы, что они становятся практически необратимыми. «Человека вообще» не существует — и поэтому, например, все материальные средства, которые уходят «в гуманизм» - уходят в песок, они никогда не достанутся конкретному Васе Пупкину, принимавшему участие в их создании. Так, спрашивается, зачем этому Васе отдавать «всем» то, что он может потратить на свои потребности — или на потребности тех, кому он лично считает нужным помочь?

Тут гуманизм выходит на новый уровень лживости — он начинает формировать общественное мнение, незамысловато подменяя понятия: «гуманизм — за человека, значит, если ты не гуманист — ты против человека, а, значит, и всего человечества вообще».

Фактически же верно вовсе другое: «Гуманизм — за кого-то абстрактного, т.е. — ни за кого; если я не гуманист — значит, я за себя (и за тех, когда выбираю сам)».

Обезличенное понятие никогда не будет конкретным. Поэтому гуманизм всегда будет против конкретного человека: понятие «человек вообще» не распространяется на меня лично (либо кого-то еще лично).

Подобные рассуждения, кстати говоря, верны для любого общественного течения.

Нет никаких вопросов, когда цели этого общественного течения совпадают с личной целью каждого индивида (например, движение за технический прогресс — редко кто против, не так ли?).

Но если этому течению нет никакого дела до моих личных потребностей, то и мне нет дела до этого течения (а какое мне дело до голодающих детей Африки, если брать избитый пример?). А если это общественное течение востребует часть принадлежащих мне ресурсов до удовлетворения чужих потребностей, то оно получит от меня вежливый — или не очень, по обстоятельствам — ответ. И если это течение будет в чем-то мешать мне удовлетворять мои потребности (в том же техническом и/или социальном прогрессе), то я буду бороться с таким течением в рамках борьбы за свое существование.