Юрий Низовцев - Что такое время, как и для чего оно формируется?

Эти тезисы Гуссерля означают фактическое признание им внешнего времени и, вместе с тем, – противопоставление им внешнего времени переживаниям, которые, в сущности, для него являются настоящим его «Я». Он даже идет дальше в своем противопоставлении жизни собственного «Я» какому-то случайному миру, бытию. Однако Гуссерль не смог связать с сознанием оба вида отмеченного им времени, так же как и с бытием. Как и многие философы-идеалисты, он несомненным признал только лишь жизнь своего «Я».

Однако для сознания мир не случаен, а необходим, причем настоящее для сознания, или «Я» есть при самом непосредственном участии бытия формирование условий для жизни сознания в последовательной и необратимой цепочке мгновений.

Тезис Хайдеггера о том, что самосознание оказывается возможным, потому что есть конечное существование, совершенно справедливо дает понять, что вечность сознанию придает его бесконечное погружение в конечное. Действительно, только в конечном сознание может найти свою опору – бытие. Однако, вместо того, чтобы прийти к пониманию того, что условием определения сознания в конечном, или его собственном времени являются последовательные, дискретные мгновения «настоящего», в которых сознание контактирует с бытием, Хайдеггер утверждает, что имеется прошлое, настоящее, будущее, они – одинаково изначальны с приматом будущего. Кроме того, он полагает время свойством бытия, которое темпорализуется, исходя из будущего. [19]

Данный подход Хайдеггера к времени показывает непонимание им настоящего как единственной реальной опоры сознания на бытие, благодаря которой сознание каждое мгновенье получает собственную жизнь. Естественно, все остальные рассуждения Хайдеггера о времени не вполне адекватны.

Ж. П. Сартр признает время только приходящим в мир через человека как свойство переживающей его души. Время, полагает он, есть постоянное ускользание сознания от тождества с самим собой, и существует оно в форме трех временных состояний: прошлого, настоящего и будущего. Прошлое, считает Сартр, оказывается настоящим, если последнее его выражает: «Я есть моё прошлое, и если меня нет, моё прошлое не будет существовать дольше меня или кого-то еще. Оно не будет иметь больше связей с настоящим. Это определенно не означает, что оно не будет существовать, но только то, что его бытие будет неоткрытым. Я единственный, в ком моё прошлое существует в этом мире» [20]. Настоящее Сартр приравнивает к мгновенному постижению «теперь» или «ничто» в соотнесении с прошлым и будущим: «…если мы изолируем человека на мгновенье на острове его настоящего и если все модусы его бытия окажутся предназначенными природой к вечному настоящему, то мы радикально устраним все методы его рассудочного отношения к прошлому» [20 ]. Будущее, по мнению Сартра, нереализуемо, поскольку в момент достижения цели переходит в прошлое: «Действительное будущее есть возможность такого настоящего, которое я продолжаю в себе и которое есть продление действительного в себе. Моё будущее вовлекает как будущее существование очертания будущего мира.» [20]

Поскольку Сартру остался неизвестен механизм формирования настоящего времени для человеческого сознания, постольку он мог всего лишь что-то угадывать в феномене настоящего. И он многое угадал. В частности, он посчитал, что время приходит в мир только через человека.

Действительно, без сознания, которое присутствует в человеке, мир мертв, точнее, он не может присутствовать, так как его некому принять в свои объятия.

Совершенно справедливо Сартр заметил, что прошлое существует через настоящее, а будущее связано с настоящим.

И всё же Сартр считает формами времени прошлое, настоящее и будущее, тогда как реально для сознания существует только его настоящее время, в котором всегда присутствует прошедшее, и зарождается будущее. Сартр же, наоборот, приравнивает настоящее к «ничто», вероятно, потому, что не предполагает наличие длительности у настоящего мгновенья.

И. Пригожин также отметил, что представление о направлении внутреннего времени, необратимости изменений в системе возникает вследствие сложности таких открытых систем, которые далеки от равновесия и обладают многими степенями свободы. [21]

Таким образом, Пригожин, так же как и отмеченные выше мыслители, заметил наличие настоящего времени и его направленность.

Что же касается субъективизации времени, то оно имеет отношение не только к индивидуальному сознанию, – настоящее точно так же есть собственное время и для совокупного сознания, в частности, сознания человечества, вся история которого всегда присутствует в его настоящем. И изменить эту историю или «пролезть» в будущее еще ни одному народу или цивилизации не удалось так же, как ни одному человеку не удалось попасть в собственное прошлое или будущее.

Следует всё же констатировать, что все указанные выше мыслители, справедливо отметив существование собственного времени, или настоящего для человека, не раскрыли механизм проявления настоящего. Они также не учли его фундаментальный характер для функционирования живой системы отдельно от остального бытия, но при опоре на него, поскольку настоящее время формируется сознанием без тотального разрушение бытия и себя при своей деятельности в настоящем. Это происходит благодаря только копированию сведений об окружающем, то есть без участия в энерго-вещественном обмене.

Так что, соображения о том, что вне человеческого сознания ни внешнего времени, ни собственного времени нет, отнюдь не являются абсурдными, если исходить из существования в бытии материального сознания, которое только и способно выделить из бытия информацию о его изменениях, зафиксировать их, и использовать для собственных целей.

По-видимому, лишь в соприкосновении с сознанием проявляются те или иные стороны бытия в виде изменений материальных объектов, которые в сознании превращаются в события с той или иной длительностью, или – во время. Если бы мы наблюдали со стороны те или иные изменения, то в одном случае время как обрамление изменений материальных объектов представлялось бы нам в локализации, где идет непосредственный обмен веществом и/или энергией, симметричным; при отсутствии подобного обмена, изменения, происходящие с материальными объектами, представлялись бы нам асимметричными и последовательными, причем одностороннее течение времени сменилось бы для нас на противоположное при смене знака в изменениях материальных объектов, например, при переходе вселенной, содержащей материю, через точку сингулярности во вселенную из антиматерии; так же локально, изменение массы объектов проявилось бы для наблюдателя замедлением времени вблизи массивных объектов.