Фил Найт - Продавец обуви

Японский бизнесмен, играющий на западной гитаре, поющий итальянскую балладу голосом ирландского тенора. Это было сюрреалистично, запредельно сюрреалистично, и конца этому не было. Никогда не знал, что существует так много версий O Sole Mio. Никогда не думал, что полная комната энергичных, непоседливых орегонцев способна так тихо, неподвижно и долго сидеть. Когда он отставил гитару в сторону, все мы попытались не встречаться друг с другом глазами, устроив ему овацию. Я продолжал аплодировать ему, и в этом был смысл. Для Китами этот визит в США — посещение банка, встречи со мной, ужин с Бауэрманами — не имел отношения к «Блю Риббон». И к «Оницуке» тоже не имел. Как и все остальное, это касалось одного Китами.

Китами выехал из Портленда на следующий день со своей не такой уж секретной миссией — турне по Америке под названием «Дать от ворот поворот компании «Блю Риббон». Я вновь поинтересовался у него, куда именно он направляется, и он опять не ответил. « Йой таби дэ аримас йо ни» , — сказал я. Безопасного путешествия.

Незадолго перед этим я направил заявку Хэйесу, моему бывшему боссу в «Прайс Уотерхаус», оказать «Блю Риббон» некоторые консультационные услуги, и теперь я советовался с ним, пытаясь определиться, каким должен быть мой следующий ход до возвращения Китами. Мы пришли к заключению, что лучше всего сохранить мир, постараться убедить Китами не покидать нас, не бросать нас. Как ни зол и задет я ни был, мне следовало признать, что без «Оницуки» «Блю Риббон» пропадет. Мне надо было, сказал Хэйес, оставаться рядом со злом, которое я знал, и заставить его оставаться со злом, которое знал он .

В конце той же недели, когда зло вернулось, я пригласил его еще раз посетить Тигард перед отлетом на родину. Вновь я попытался быть выше всего этого. Я привел его в конференц-зал и, расположившись с Вуделлем с одной стороны стола и посадив Китами с его помощником Ивано на другой, изобразил большую улыбку на лице и сказал, что, надеюсь, он получил удовольствие от посещения нашей страны. Однако он вновь сказал, что разочарован показателями работы «Блю Риббон». Но на этот раз, тем не менее, сказал он, у него имеется решение.

«Выкладывайте», — сказал я.

«Продайте нам свою компанию».

Он произнес это очень мягким голосом. Мне пришла в голову мысль, что самые жесткие вещи, о которых приходится слышать на протяжении нашей жизни, произносятся мягким голосом. «Прошу прощения?» — переспросил я.

«Оницука компани лимитед» купит контрольный пакет акций «Блю Риббон», пятьдесят один процент. Это лучшее предложение для вашей компании. И для вас. Было бы разумно принять его».

Поглощение. Враждебное долбаное поглощение . Я посмотрел на потолок. «Ты, должно быть, шутишь» , — подумал я. Из всех высокомерных, коварных, неблагодарных, запугивающих тварей… — «А если мы не продадим?»

«У нас не будет выбора, как только назначить вышестоящих дистрибьюторов». «Вышестоящих. Ага. Ясно. И как насчет нашего письменного соглашения?»

Он пожал плечами: «С соглашениями покончено».

Я не мог позволить своему разуму прибегнуть к тем действиям, к которым он стремился. Не мог я сказать Китами того, что я о нем думаю или куда ему засунуть его предложение, потому что Хэйес был прав: мне этот человек все еще был нужен. У меня не было поддержки, не было плана «Б», не было стратегии выхода. Если я собирался спасти «Блю Риббон», я должен был делать это медленно, согласно собственному графику, с тем чтобы не нервировать клиентов и розничных торговцев. Мне требовалось время, а потому мне нужно было, чтобы «Оницука» продолжала направлять мне партии обуви как можно дольше.

«Ну, — сказал я, стараясь контролировать свой голос, — у меня, разумеется, есть партнер. Тренер Бауэрман. Мне придется обсудить с ним ваше предложение». Я был уверен, что Китами видит насквозь эту любительскую уловку. Но он поднялся, подтянул брюки и улыбнулся: «Переговорите с доктором Бауэрманом. И потом свяжитесь со мной».

Я хотел ударить его. Вместо этого я пожал ему руку. Он с Ивано вышел. В неожиданно опустевшем без Китано конференц-зале мы с Вуделлем уставились на фактуру поверхности стола, ощутив, как мертвая тишина обволакивает нас.

Я выслал свой бюджет и прогноз на предстоящий год в адрес «Первого национального» вместе со своим стандартным запросом о кредите. Я хотел отправить и записку с извинениями, прося прощения за дебош, устроенный Китами, но я знал, что Уайт забьет на это. Кроме того, я знал, что Уоллеса в банке не было. Спустя несколько дней после того, как Уайт получил мой бюджет и прогноз, он предложил мне приехать, он был готов все обговорить.

Я и двух секунд не просидел на жестком пластмассовом стуле напротив его стола, как он выложил новость: «Фил, я боюсь, «Первый национальный» далее не сможет вести бизнес с «Блю Риббон». Больше мы не будем выдавать аккредитивов по вашему поручению. Мы оплатим — тем, что еще осталось на вашем счету, — ваши последние остающиеся партии обуви по мере их поступления, но, когда будет произведен последний расчет, наши отношения прекратятся».

Я мог заметить по восковой бледности лица Уайта, что он перенес потрясение. Он не имел никакого отношения ко всему этому. Это указание пришло сверху. Не было смысла о чем-то спорить. Я развел руками: «Что же мне делать, Гарри?» — «Найдите другой банк». «А если я не смогу? Я потеряю бизнес, так?»

Он взглянул на бумаги, сложил их вместе, скрепил скрепкой. Затем сказал, что вопрос о «Блю Риббон» внес глубокий раскол между офицерами банка. Одни были за нас, другие — против. В конце концов решающим голосом оказался голос именно Уоллеса. «Мне дурно от этого, — сказал Уоллес. — Настолько дурно, что беру отгул по состоянию здоровья».

КИТАМИ ПРЕДЛОЖИЛ КУПИТЬ НАШУ КОМПАНИЮ. Я ХОТЕЛ ЕГО УДАРИТЬ. ВМЕСТО ЭТОГО Я ПОЖАЛ ЕМУ РУКУ.

У меня такой возможности не было. Пошатываясь, я еле вышел из «Первого национального» и сразу поехал в U.S. Bank . Я умолял их принять меня в число своих клиентов.

«Извините», — сказали они. У них не было никакого желания приобретать бэушные проблемы «Первого национального».

Прошло три недели. Компания, моя компания, рожденная из ничего и теперь завершающая 1971 год с объемом продаж в 1,3 миллиона долларов, оказалась в положении больной, которую в реанимационном отделении подключили к аппарату жизнеобеспечения. Я переговорил с Хэйесом. Переговорил с отцом. Переговорил с каждым бухгалтером, которого знал, и один из них заметил, что у Банка Калифорнии есть регистрация, позволяющая ему действовать в трех западных штатах, включая штат Орегон. Кроме того, у этого банка имелось отделение в Портленде. Я поспешил туда, и действительно, они радушно приняли меня и предоставили убежище от шторма. И небольшую кредитную линию.