'Двести' Журнал - 'Двести' (No A, август 1994)

Кстати, а кто будет делить людей на хороших и плохих? Если тот, кому ничего не стоит походя оскорбить человека, то я лучше буду дружить с "плохими": в худшем случае врежут по пьянке, зато на утро сами же извиняться прибегут, а повинную голову, как известно, и меч не сечет.

И потом - за что драться? Во времена соцреализма дрались за привилегии. Нам же (пока, во всяком случае) остается лишь биться за печатные площади с англоязычными диками да дишами. Но, видно, с ними драться - у нас кишка тонка. Со своими проще - и близко, и таланта особого не требуется.

Так что, господа литературные ястребы, ради Бога, не зовите меня в окопы.

Впрочем, если смотреть на жизнь с большевистской точки зрения, то главное - создать ВЧК. Хотя бы на всякий случай. Контра-то всегда найдется.

Знаю, что таких, как я, в политике называют "болотом". Знаю и то, что среди "болота" числятся готовые вступить в схватку, но не выбравшие еще на чьей стороне воевать. Не спешите выбирать, давайте останемся в "болоте".

На заключительных пунктах доклада Андрея Михайловича я останавливаться не буду - они вытекают из тезиса о неизбежности литературной войны. Хочу только сказать, что не понимаю, в чем мы должны конкурировать с реалистической литературой. В реалистичности характеров? Но без этого хорошей фантастики и так не бывает. Или пытаться отобрать у реалистической литературы ее премии?.. А нужны ли они нам? Разве не секрет, что эти премии зачастую присуждаются по сугубо политическим соображениям? Давайте лучше будем заботиться о престиже и репутации собственных - как старых, так и новых - премий. И организуя очередные литературные баталии за власть, помнить, что побеждают в них генералы, но гибнут солдаты. А то как бы победа не стала пирровой!

Прочитал написанное выше и смутился: слишком уж фантастичны желания, чтобы осуществиться. И верно...

Чу!.. Вновь жадно дышат запаленные кони, вновь стучат по исстрадавшемуся асфальту стальные копыта. Это скачут большевистские чугунные всадники, намереваясь поднять меня на новый литературный междусобойчик. Не встану?..

02.07.94 Санкт-Петербург

Ник. Романецкий

* * * Евгений ФИЛЕНКО (Пермь):

Уважаемые господа.

Надеюсь, никого всерьез не интересует мое мнение о последнем скандальце. Тем более, что более писучие и менее ленивые мои коллеги уже практически все сказали. Да я и не знаю столько умных слов, сколько обе втянутые в междоусобицу высокие стороны. К тому же, я весьма мало озабочен проблемами типа: кто кому за что и чего даст, а также кто кому и чего не пожмет на очной ставке. Очевидно, я давно и далеко ушел от насущных забот и интересов фэндома, так что наблюдать и читать обо всем происходящем могу лишь с любопытством естествоиспытателя.

Могу лишь сказать, что ранее знал г-на Столярова, как неважного писателя. Как воспоследовало из его тронной речи, он также обделен и сколько-нибудь значительным умом. Увы, для народного трибуна сейчас это скорее достоинство.

Имею также заметить, что половина всегда меньше целого. И, как все цивилизованное человечество, выросший и вспоенный на творчестве А. и Б.Стругацких, не могу также не отметить благотворное воздействие на мое - да и всего вышеупомянутого человечества! - становление как человека и гражданина таких бессмертных произведений, как "Доктор Айболит" и "Курочка-ряба". Из чего не следует, что сии произведения следует немедленно канонизировать в форме евангелий. А их авторов причислять к святым и тем более к божествам во плоти. Зевс, если помните, воплощался как правило в домашнюю скотину и портил крестьянок. Ангелы нисходили на землю примерно за тем же.

Поэтому меня не удивляет, а скорее печалит то открытие, что а) я уже безнадежно вырос из книжек моего детства, не исключая и любимых "Гадких лебедей"; б) если целое (А.Н.+Б.Н.) спасали российскую фантастику как вообще, так и в частности - и мою первую книгу в том числе, то половина (Б.Н.) пытается ее, фантастику, кастрировать овечьими ножницами и тем самым лишить способности к самовоспроизводству. Может быть, и Бог ему, Борису-то Натановичу, судья. Но мне, свидетелю низвержения стольких кумиров, конкретно за этого отдельно взятого кумира было бы обидно.

Что же до собственно призов, то, проникнутый белой завистью к господам увенчанным и удостоенным, сей же час я учредил и вручил лично себе глобальный приз за лучшее произведение всех времен и народов в жанре фантастики (названия не помню), имевший вещественную форму бутылки пива. Каковую немедленно и выпил. Чего и всем желаю.

Искренне Ваш Евгений Филенко. 16.09.1994

* * * Н.Резанова (Н.Новгород):

Н.ПЕРУМОВ, Я К ВАМ РАВНОДУШНА

"Мой роман следует сравнивать... с "Тошнит от колец"

Н.Перумов. Письмо к Н.Резановой, июнь 1994 г.

"...мы нарываемся на драку и хотим ее."

А.Николаев. Письмо к Н.Резановой, июнь 1994 г.

Не уверена, будет ли сие послание опубликовано. Более того, не уверена, СТОИТ ли его публиковать. Но: в начале лета сего года Н.Перумов телефонно пригрозил мне скандалом, буде я не смягчу своего отзыва о нем. Чего я не сделала. И вот минуют месяц за месяцем, а скандала все нет, и я начинаю думать, что все эти наезды были розыгрышем со стороны господ Бережного и Николаева. Или прикажете публикацию в "Двести-А" и прочие домашние радости считать скандалом? Но - в любом случае нельзя лишать мальчиков иллюзий.

Когда разразилась вся эта история, реакция Н.Перумова показалась мне несколько неадекватной. По весне моя рецензия существовала в двух машинописных экземплярах, а роман Перумова издан сколькитосоттысячным тиражом и обласкан официозной прессой. Ничто не угрожало его дальнейшим публикациям, не говоря уж о прочем. Однако, к сведению любителя гладиаторских боев А.Николаева, подумавши, я тоже считаю - НАШИ СИЛЫ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО РАВНЫ.

Н.Перумов (если это все же он, а не переодетый Николаев) разразился двумя вариантами ответа. Один - сокращенный - опубликован. Другой, развернутый, адресован мне лично. И очень жаль, что "Двести" не опубликовали полного варианта. Это очень интересный документ. Предназначен скорее для психоаналитика. Ибо свидетельствует, что Н.Перумов (если это опять же он, а не переодетый Бережной) не любит себя гораздо больше, чем я его. Что называется, выраженный пример мортидо, направленного внутрь.

Например, объясняет он мне, темной бабе-провинциалке, что его роман вовсе не продолжение "ВК" (позвольте, а как же подзаголовок?), а сознательная с ним полемика, и сравнивать его надо не со "Скарлетт" (при чем тут...), а с "Тошнит от колец". Бедное мое сердце! Умри, Н.Перумов, лучше не напишешь! Я бы такого в самом крутом запале не сказала. И "ужасный пасквиль" - это не я о нем, это он о себе...

Бедненький! За что ж он себя так?