'Двести' Журнал - 'Двести' (No A, август 1994)

И еще одна ипостась Виталия Ивановича, наиболее мне близкая - библиография. Коллекционером книг, как я понимаю, Бугров был всегда. Но если одни задерживаются на стадии тематического накопительства, то другие становятся заметными специалистами в интересующей их области. Бугров - из таких. Поэтому нет ничего странного, что собирание фантастики вылилось и в ряд библиографических статей и заметок, и в чистый библиографический поиск. Уже опубликованные работы (как самостоятельные, так и выполненные с Игорем Халымбаджой) - лишь незначительная часть собранных и обработанных материалов. Работа исполинская! Даже сейчас, когда компьютеры и множительная техника стали более доступны, труд библиографа, упростившись, не облегчился. Да, дискеты вместо картотек и тематические распечатки вместо механического перебирания карточек. Да, не бегающие, часто слепые машинописные строчки, а хороший ксерокс после хорошего принтера. Это прекрасно, но не это же главное... Виталий Иванович был прирожденным библиографом - терпеливым, кропотливым, трудолюбивым - и всегда готовым поделиться своими находками. В наше время, когда информация - те же деньги (хочешь знать? - купи!), такое отношение может показаться архаичным и старомодным... Он не задумывался над этим. Он работал. У него было Дело.

Виталий Иванович...

Редактор отбирающий в океане рукописей то, что что может пригодиться его журналу или пойти в сборники. Шелест страниц, болящие от чтения глаза - работа, работа, работа... И нервотрепки, когда приходится доказывать очевидное, защищать, отстаивать, пробивать...

Один из устроителей торжественного празднества - худенький, скромный и незаметный, радующийся за каждого лауреата, - пусть даже сам он предлагал и отстаивал кандидатуру другого, более достойного...

Фэн среди фэнов, многие из которых и познакомились-то здесь, на "Аэлите" - то есть, благодаря ему... И публикации в "Следопыте" клубных материалов... И викторины, с которых и начался наш фэндом...

Книголюб и книговед - в библиотеке, книгохранилище, архиве, частной коллекции. И опять - работа, работа, работа...

И так всю жизнь, всю нашу проклятую и счастливую жизнь...

Все меньше и меньше их остается - уже даже не "дедов", а "отцов" и "старших братьев" наших по фантастике. Все длиннее мартирологи.

Вот и еще одна строчка...

НОВЫЕ СТРОКИ ЛЕТОПИСИ

АЭЛИТА-94

C 20 по 22 мая в Екатеринбурге состоялся очередной фестиваль фантастики "Аэлита-94".

Лауреатом премии "Аэлита" этого года стал Геннадий Мартович ПРАШКЕВИЧ за цикл "Шпион", в который на настоящий момент входит пять повестей, опубликованных в сборниках и журналах. Комментарии излишни.

Приз "Старт" за лучшую дебютную книгу на этот раз получил Андрей ЩЕРБАК-ЖУКОВ за сборник "Сказки о странной любви". Впервые в истории отечественных призов автор получает крупную литературную премию за публикацию в любительском издании (книга вышла тиражом 510 экземпляров).

Приз имени И.Ефремова в этом году не вручался -- не удалось найти спонсора, который бы его профинансировал.

По сообщениям разных источников, во время "Аэлиты" были проведены семинары фантастоведения, фэн-прессы, библиографии, ролевых игр и начинающих авторов.

Все было, в общем-то, как в старые добрые времена... Только народу заметно поменьше.

Инфляция...

БЕЛЯЕВСКАЯ ПРЕМИЯ - 94

Владимир МИХАЙЛОВ (Москва)* - за трилогию "Капитан Ульдемир" (в связи с выходом заключительного романа "Властелин");

Андрей ЛАЗАРЧУК (Красноярск)* - за сборник повестей и рассказов "Священный месяц Ринь";

Александр ЩЕРБАКОВ (Санкт-Петербург) - за перевод романа Роберта Хайнлайна "Луна жестко стелет";

Лев МИНЦ (Москва) - за научно-художественную "Индейскую книгу";

Юлий ДАНИЛОВ (Москва) - за перевод книги Георгия (Джорджа) Гамова "Приключения мистера Томпкинса";

ИЗДАТЕЛЬСТВО "СЕВЕРО-ЗАПАД" - за серию отечественной фантастики.

ЖЮРИ: Андрей Балабуха, Александр Бранский, Анатолий Бритиков, Лемир Маковкин, Борис Романовский.

* В этом году вручались две премии в категории отечественная фантастика: так как было решено не присуждать премию по категории критика и публицистика ввиду отсутствия достойных кандидатов.

ПОСВЯЩЕНИЕ В АЛЬБОМ

Сергей БЕРЕЖНОЙ

МИРЫ ВЕЛИКОЙ ТОСКИ

Миры рождаются по-разному.

Одни возникают в затмевающей реальность грандиозной вспышке вдохновения. Истинная их жизнь коротка - такой мир успевает лишь бросить тусклый отблеск на бумагу - и погибает.

Другие миры строятся долго и старательно: от аксиом к теоремам, от теорем - к их следствиям, загромождая бумагу гробами лишенных жизни слов.

Третьи миры рождаются от великой тоски. Просто взлетает однажды разрываемая скорбью и печалью душа в сырое небо...

"Почему мир несовершенен, Господи?.."

Бог знает - почему; знает, но не говорит.

И душа, так и не дождавшись ответа, возвращается в тело, стоящее в очереди за молоком.

Мир рождается в момент воссоединения души с телом. Мир, возможно, еще менее совершенный, чем мир реальный. Пусть так. Но одному-единственному человеку в нем дано не стать подонком. Или он может уклониться от направленной в него пули. Или способен понять несовершенство своего мира...

А мир, осознавший свое несовершенство, рождает следующий.

И так - до бесконечности.

Андрей Лазарчук вовсе не собирался становиться Создателем Несовершенных Миров. Когда он писал "Тепло и свет", "Середину пути" и другие притчи, - а это было адски давно, в начале восьмидесятых, - он лишь выплескивал из себя скопившуюся в душе тягостную накипь обыденности. Она была невероятно мерзка, эта накипь. Она заполняла, топила в себе каждый созданный мир. Она чувствовала себя в своем праве.

Но в рожденном мире немедленно появлялся человек, к которому эта мерзость не липла. Рыцарь. Мастер. Творец. Он не пытался вступить в борьбу с накипью. Он просто был способен ее осознать, увидеть - и отделить от мира. И его мир не то чтобы очищался - он чувствовал себя чище...

Невозможно возродить погибший в ядерном пламени сказочный мир ("Тепло и свет"), но можно создать в глубоком подземном убежище искусственное Солнце, которое будет разгораться от любви одного человека к другому. Разве для тех, кто остался в живых, мир не станет от этого хоть немного прекраснее?

Человек не в силах преодолеть несовершенство мира. Провозглашение этой цели - всегда ложь. Пусть прекрасная, как Царствие Небесное, пусть логичная, как Утопия, пусть научная, как Коммунизм - но все-таки ложь.

И не бороться с несовершенством мира - немыслимо. Антиутопии никогда не рисуют будущее - лишь настоящее. То настоящее, которое необходимо свернуть в рулон и навсегда замуровать в прошлом. То настоящее, с несовершенством которого должно бороться. То настоящее, которое не имеет будущего.