Дмитрий Шепелев - Жанна

В общем, Жанна, как умела легко, пропустила свой рейс и присоединилась ко мне только через день, за несколько минут до начала концерта.

Мы танцевали и смеялись. А потом, прыгнув в такси, колесили всю ночь по Берлину, рука в руке. От бара к бару, из клуба в клуб – и безостановочно болтали. Нам хотелось, чтобы это путешествие не кончалось, и уже представляли, какой следующий город будет нам обоим по душе.

Это было так легко, непринужденно и весело, как прежде не было со мной. В какой-то момент я понял, что никогда не смогу утолить свою страсть к этой женщине. Хочу узнать ее до мельчайших подробностей, раствориться в ней, обнять узкие плечи, прижать к себе, стать с ней тем самым двуспинным существом из любимых стихов.

Смущало меня все еще только одно: она – Жанна Фриске. Я совсем не хотел встречаться со знаменитостью. Признаться, это казалось мне чуть ли не дурным тоном. Подобные «служебные» романы всегда вызывали у меня скепсис. Казались неискренними, притворными. Мне даже это не льстило. Под утро я набрался храбрости и сообщил ей об этом. Как было бы здорово, говорю, разделить, провести границу между той, ненастоящей сценической жизнью и повседневной. Отделить поп-звезду от обычного человека. Жанну Фриске от Жанны. Она рассмеялась. Не от моих слов. Почему-то ей показалось, что я, говоря с ней, настолько увлекся, что слишком манерно пью кофе, будто по-прежнему пытаюсь произвести впечатление. Я смутился и улыбнулся в ответ. И всё сразу будто встало на свои места. Стало просто.

– В крещении я Анна.

– Вот и отлично, значит, я буду называть тебя Аня.

Несколько недель мы упорно старались привыкнуть: я – называть ее Анной, а она – откликаться на это имя. Признаться, это было мукой, и скоро мы бросили эту затею. Но мое острое желание встречаться с женщиной, в которую я влюблен, а не с поп-звездой, никуда не исчезло.

И, кажется, у нас получилось. Каждый раз, когда она возвращалась с концерта домой, я просил поскорее снять макияж, чтобы возле меня оказалась не Дива, от которой не могут оторвать взгляд поклонники, а моя Жанна.

Сейчас я часто ловлю себя на том, как мысленно путешествую по тому времени, когда мы были вместе. Пытаюсь поймать волну того удаляющегося от меня счастья, пытаюсь научить себя разговаривать с Жанной, которой больше нет, вернуть звук ее голоса, ее смех… Пока, если честно, не получается.

– Я совсем тебя не слышу, поговори со мной… – иногда бросаю я в сердцах. И не слышу ответа.

Мысленно расставляю на карте флажки: места, где мы были, когда были счастливы. Места, где мы были счастливы. Наши места.

Первый флажок – разумеется, Берлин и несколько волшебных дней в исторической усадьбе «Шлосс-отель», отеле с историей, в зеленом и тихом районе Шарлоттенбург. Незабываемые выходные, при воспоминании о которых мне становится тепло: губы сами собой расплываются в счастливой улыбке, а внутри томится трепет и возбуждение той первой встречи, антураж и содержание которой превратили ее в самое красивое свидание в моей жизни. 7 апреля 2011 года.

Если бы кто-то тогда шепнул нам многозначительно, каким важным окажется этот день, 7 апреля. Всего через два года родится наш сын Платон. Но ничего такого, конечно, нам никто не шепнул. А даже если и так, не думаю, что мы захотели бы прожить это время иначе. Да мы бы и не поверили. В ту секунду мы не думали о будущем и не загадывали. Мы были счастливы и беззаботны – такими бывают только дети и влюбленные.

Не прошло и двух недель, как мы снова – рука в руке – отправились по миру расставлять свои флажки. Я могу вспомнить каждый из них.

22 апреля – Стамбул. Весь день и ночь до рассвета мы гуляем, взявшись за руки: мост через Босфор, людные площади, изрезанные трамвайными рельсами, лабиринты кварталов старого города, знаменитый рынок. Пытаемся затеряться в неприметном кафе, где турецкие мужчины курят кальян и смотрят футбол, подкрепляем силы апельсиновым и гранатовым соком, от свежести которых кружится голова и учащается сердцебиение.

9 мая – Стокгольм. Непрекращающаяся вечеринка, шампанское, танцы до рассвета и долгожданный концерт Шаде, любимой певицы Жанны.

14 мая – Санкт-Петербург. Погода стояла отменная. Но, кажется, мы едва ли выходили из отеля.

28 мая – Париж. «Доброе утро, месье. Завтрак для вас и мадам».

Быть может, эти путешествия и состояли отчасти из туристических клише. Но нам хотелось одного – представлять себя местными в каждом из этих городов, примерять их на себя, с тем чтобы понять, какой из них подходит не каждому в отдельности, а нам двоим. Увлекательное, бесконечное и совершенно счастливое путешествие.

Мы ненадолго прерывались, чтобы вернуться в реальный мир: у Жанны – концерты, у меня – съемки. Наши отметки на карте снова стали появляться уже в июле, в удивительной Мексике. Никогда прежде я не видел такого сочетания ярчайших цветов природы; пожалуй, Мексика – самая колоритная страна на планете. Прекрасное и ужасное – богатство традиций и нищета, радушие жителей и опасность, бесконечно красивый и неистово бушующий океан, дикие первозданные леса, аллигаторы – всё рядом. Незабываемое время.

И дальше, октябрь – на озере Комо, потрясшем своей красотой, но напугавшем нас старостью постояльцев. Мы договорились вернуться туда лет через пятьдесят.

Ноябрь – на Сейшельских островах, январь – в Аспене: я обожаю сноуборд, а Жанна… Жанна ничего не сказала, но самоотверженно отправилась вместе со мной.

Что изменилось в моей обыденной жизни с появлением Жанны? Не могу вспомнить. Не было всех этих «притираний, противостояний и обточки характеров», о которых многозначительно пишут в журналах о популярной психологии. Да, появились:

• вторая зубная щетка,

• бесчисленные баночки с косметикой,

• новые запахи,

• не моя одежда на прикроватном кресле.

А также:

• в шкафу неожиданно не стало свободных полок,

• комнаты украсились цветами и свечами,

• в отеле я прошу два ключа, хотя всегда был нужен один…

И я был счастлив от этого! Мне казалось, что всё это было здесь всегда. Мне ни секунды не пришлось привыкать к новому человеку. Мы не ссорились и не ругались ни единого дня и не старались подстроиться друг под друга.

В мою жизнь вошел мой человек, моя Жанна, которая раскрасила мои монохромные будни, сделала их солнечными и не однообразными, как будто мы всегда были вместе, просто не были знакомы до поры. Благодаря ей я наконец стал собой. Она открыла меня настоящего под тысячами слоев наносного. И это тоже произошло как-то невзначай и само собой.

Эти два беззаботных года, которые отвела нам судьба, мы провели вдвоем. Рядом или даже на горизонте не было никого: ни родителей, ни подруг, только мы. Да, я знал, что у нее есть мама и папа, только до болезни мы и знакомы-то не были. Конечно, знал о существовании друзей, приятелей Жанны, но только по обрывкам ее фраз. С кем-то мы даже встречались время от времени. Я знакомил ее и со своими друзьями. Но все же мы были одни, не впуская никого в нашу тихую и счастливую жизнь и никак ее не афишируя.