Стивен Кинцер - Перевороты. Как США свергают неугодные режимы

В тот вечер премьер-министры не подписали никаких документов. Публично они заявили лишь о решении наложить на Гренаду санкции. Однако при личной встрече премьер-министры сообщили американцам хорошие новости: они согласны запросить США об интервенции. Гиллеспи мгновенно уведомил Вашингтон.

Телефон Госсекретаря Шульца зазвонил без пятнадцати три ночи в субботу. Услышав, что дипломаты успешно договорились о военной поддержке со стороны карибских лидеров, Шульц разбудил Макфарлейна. В предрассветные часы они обзвонили других чиновников. Затем наконец разбудили Рейгана.

В четверть шестого одетый в халат и тапочки президент выслушал доклад. Ему сообщили, что шесть карибских лидеров согласились обратиться к США с просьбой вторгнуться в Гренаду и что интервенция – лучший способ обеспечить безопасность американцев, проживающих на острове. Президент принял два решения. Во-первых, он приказал вице-президенту Джорджу Бушу созвать Комитет по чрезвычайным обстоятельствам, который поспешно учредили для работы с Гренадским кризисом. Во-вторых, Рейган подчеркнул, что все действия должны быть строго засекречены, а он сам, Шульц и Макфарлейн останутся в Огасте играть в гольф, словно ничего необычного не происходит.

На следующий день кое-что необычное все же произошло и выбило из колеи Рейгана и его помощников. В полдень безработный слесарь пробил решетчатые ворота клуба своим «Доджем» и вломился в магазин товаров для гольфа. Затем он извлек пистолет тридцать восьмого калибра, выстрелил в пол и взял пятерых заложников, включая двух помощников Рейгана. Злоумышленник угрожал их убить, если президент не выйдет с ним на связь. Лихорадочно посовещавшись, агенты Секретной службы согласились выполнить требование. Они нашли Рейгана у шестнадцатой лунки, объяснили ситуацию и вручили радиотелефон. «Это президент, – начал Рейган. – Я так понимаю, вы хотите со мной поговорить».

Ответа не последовало. Рейган повторил фразу, но взволнованный мужчина на другом конце провода не мог сказать ни слова. Агенты спецслужбы наконец решили как можно скорее увезти президента с поля для гольфа. Они посадили его в лимузин, который тут же сорвался с места в сопровождении автомобиля с откидным верхом, где сидели остальные агенты, вооруженные пистолетами-пулеметами «Узи». Вскоре прибывшая в гольф-клуб мать злоумышленника убедила сына сдаться.

Опасность Рейгану не угрожала, однако напряженная ситуация продлилась около двух часов и изрядно всех потрясла. У президента появился отличный предлог, чтобы улететь в Вашингтон. Рейган предпочел остаться и, когда страсти улеглись, вернулся на поле, по-прежнему одетый в желтый свитер. «Хочу поиграть в гольф, – сообщил Рейган товарищам. – Хочу закончить выходные на мажорной ноте».

Рейган поиграл еще, но, как только он вернулся в Дом Эйзенхауэра, ему пришлось вернуться к стремительно развивающемуся Гренадскому кризису. Вице-президент Буш позвонил с отчетом: Комитет по чрезвычайным обстоятельствам одобрил операцию, которая не только защитит американских граждан, но вдобавок восстановит демократию и покончит с кубинским влиянием. Он говорил о полномасштабной интервенции и свержении гренадского правительства. Не колеблясь и не задавая вопросов, Рейган дал согласие.

«Если мы начнем действовать, – сказал он Бушу, – то надо сделать все возможное».

Субботним вечером, когда Рейган уединился в комнате, что когда-то была спальней президента Эйзенхауэра, он всецело надеялся выспаться. Не удалось. В два часа двадцать семь минут президента разбудил Макфарлейн, который принес ужасное донесение: террорист-смертник взорвал штаб морской пехоты в США в Бейруте. Это было одно из самых кровавых нападений на военные позиции Штатов и тяжелейшая трагедия в истории корпуса морской пехоты.

Ошеломленный президент понимал, что должен немедленно вернуться в Вашингтон. Встречавшие Рейгана были поражены, каким неожиданно разбитым он казался. Рейгану было семьдесят два, однако он всегда выглядел энергичным. На следующий день в сообщении на страницах «New York Times» говорилось, что он был похож на «осажденного».

«Очевидно, что прошедшие семьдесят два часа сказались на президенте. Изможденный и безучастный, даже старый, впервые за все время на посту президента, он шагнул из вертолета на траву Южной лужайки Белого дома и потянулся за зонтом – шел проливной дождь. Было восемь тридцать утра. Шесть часов назад президента разбудили с первыми известиями о жертвах в штабе морских пехотинцев».

Когда президент заговорил с репортерами, он взял за руку жену, словно искал поддержки. На лице первой леди отражались тревога и боль, причем не только из-за взрыва в Ливане, но и из-за субботнего происшествия в Национальном гольф-клубе Огасты. Сегодня мистер Рейган признал, с какой болью он обзванивал семьи погибших, чтобы рассказать о трагедии. «Не могу представить ничего хуже моей работы и звонков, которые я был вынужден сделать», – произнес он дрожащим от эмоций голосом.

Именно в таком состоянии президент Рейган с головой окунулся в срочные совещания с командой советников по вопросам национальной безопасности. Взрыв в Ливане нанес еще один тяжелый удар Штатам. Многие американцы загорелись желанием постоять за себя и продемонстрировать свою мощь.

Рейган уже одобрил вторжение на Гренаду, однако окончательный приказ пока не отдал. Еще оставалась возможность передумать, провести лишь эвакуацию американских граждан. На этом настаивали премьер-министры Гайаны, Белиза и Багамских Островов. Советники поинтересовались у Рейгана, изменил ли он свое мнение по поводу операции на Гренаде из-за ситуации в Бейруте. Он ответил, что напротив, это лишь укрепило его решимость. «Если вчера это было верное решение, – сказал Рейган, – то оно верно и сегодня».

Гренада – выступающий кончик подводного вулкана, который расположен в ста милях севернее южноамериканского побережья. Это островок всего лишь десять миль в ширину и двадцать одну в длину, примерно одного размера с островом Мартас-Винъярд. Население Гренады едва ли насчитывает сто тысяч человек. Очаровательные городки, например Виктория и Гранд-Рой, выходят к морю сквозь рощи гуавы, кешью и мандаринов, где живут обезьяны, древесные лягушки и летучие мыши. В столице, Сент-Джорджес, яркие колониальные домики смотрят на лазурную гавань. Местные любят говорить, что живут «южнее рая, севернее печалей».

В 1843 году британский торговец привез на Гренаду мускатный орех. Растение так хорошо прижилось, что по сей день остров выращивает и продает треть всего мускатного ореха в мире. Гренада экспортирует корицу, имбирь, гвоздику, ямайский и черный перец, а также куркуму. Такое количество специй как раз подходит по духу стране, чье население стремится к лирике и известно своим колоритом и страстью.