Андрей Солдатов - Битва за Рунет: Как власть манипулирует информацией и следит за каждым из нас

В 1990-е глобальность интернета определялась сотнями проложенных по всему миру оптоволоконных кабелей, связанных друг с другом, и пользователь мог зайти на любой сайт и отправить e-mail куда угодно. В 2000-е глобальной сутью интернета стали платформы, общие для всех: люди по всему миру начали пользоваться одними и теми же соцсетями, поисковиками, почтовыми и облачными сервисами.

Но это также значило, что информация пользователей стала храниться на серверах, расположенных очень далеко от них, часто в другой стране, и доступа к ней не было ни у местных властей, ни у местных спецслужб. И большая часть этих серверов по-прежнему находится на территории США.

Путину подобное положение вещей казалось недопустимым. Решение проблемы виделось радикальным и простым: заставить глобальные платформы – такие как Facebook, Google и Twitter – перенести серверы в Россию и хранить там данные российских пользователей, предоставив доступ к ним российским спецслужбам.

Вопрос был только в том, как заставить их это сделать.

Интернет цензурируется в России с ноября 2012 года. Но созданная для этого всероссийская система фильтрации примитивна и не очень эффективна. В отличие от китайского великого Firewall, она не предполагает фильтрации по ключевым словам, это просто черный список запрещенных сайтов, которые должны быть заблокированы.

Блокировать сайты можно по IP-адреcу (например, 213.239.219.172), по URL – адреcу конкретной страницы, например www.agentura.ru/dossier/, или по доменному имени – google.com.

Ответственной за фильтрацию интернета назначили Федеральную службу по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций, или просто Роскомнадзор. Роскомнадзор составляет черный список и проверяет, насколько хорошо провайдеры осуществляют цензуру.

Это агентство возглавил Александр Жаров, обходительный и приятный в общении, но крайне амбициозный чиновник. Врач по образованию, он работал анестезиологом в областной больнице в Челябинске, потом начал писать статьи для журнала «Семейный доктор» и вскоре перебрался в Москву, став заместителем главного редактора журнала.

Затем он занялся связями с общественностью, работал пресс-секретарем министра здравоохранения и в 2004 году получил место пресс-секретаря малозаметного российского премьер-министра Михаила Фрадкова, руководившего правительством в 2004–2006 годы.

Все это время Жаров активно налаживал связи во властной вертикали и сблизился с Игорем Щеголевым, бывшим корреспондентом ТАСС в Париже, которого в 2008-м назначили министром связи и массовых коммуникаций. Они хорошо понимали друг друга: почти одногодки и с похожим бэкграундом – Щеголев когда-то тоже работал пресс-секретарем премьер-министра, только не Фрадкова, а Примакова, а позже служил в администрации президента.

У Щеголева также был прямой доступ к Путину. Когда он предложил Жарову стать своим заместителем, тот согласился, и оба теперь ходили на работу в серое здание Центрального телеграфа на Тверской улице, где находится Министерство связи.

Когда в мае 2012-го Путин вернулся в Кремль на третий президентский срок, он забрал Щеголева из министерства, назначив его своим помощником по вопросам интернета. 3 мая 2012 года Александр Жаров, которого все давно считали человеком Щеголева, стал главой Роскомнадзора.

Вскоре Роскомназдор, о котором раньше знали лишь операторы связи и СМИ, потому что он отвечал за выдачу лицензий, прославился на всю страну. При Жарове агентство превратилось в мощное, полунезависимое ведомство, лишь формально находящееся в составе министерства, с 3000 сотрудников, включая региональные подразделения.

Если возникали трения между Путиным и Медведевым, Жаров всегда держался людей Путина. Когда в 2012 году Роскомнадзору поручили взять под контроль Рунет, Жаров оказался на передовом крае борьбы и при полной поддержке президентского советника Щеголева.

Через три недели после запуска системы интернет-фильтрации Жаров пришел в эфир телеканала «Дождь». Целый час он отвечал на едкие вопросы журналистов по поводу черного списка сайтов. По его версии, единственной целью нового закона была борьба с порнографией и пропагандой наркотиков, а он был всего лишь чиновником, исполняющим закон. В конце интервью он сказал, что черный список обновляется каждый час и в настоящий момент в него входит 591 сайт. Профессионал в пиаре, Жаров говорил спокойно и сдержанно, но он прекрасно понимал, что щекотливая роль интернет-цензора может иметь оборотную сторону {188}. Поэтому он сделал то, что обычно в таком случае делают руководители, – нашел подчиненного, готового взяться за щекотливую работу. 39-летний Максим Ксензов, замруководителя Роскомнадзора, выглядел человеком прямым и не слишком искушенным. Военный инженер по образованию, он начал карьеру в НИИ при Минобороны, затем трудился на ниве информационных технологий. В 2004-м он пришел на госслужбу – в Росохранкультуру, а после слияния этого агентства с Роскомнадзором остался работать в объединенном ведомстве. Заместителем Жарова он стал в июле 2012 года.

Поначалу Ксензов придерживался официальной линии: они чиновники и всего лишь выполняют закон. Он даже пытался объяснять взволнованным интернет-провайдерам методы фильтрации и терпеливо отвечал на вопросы аудитории на разных веб-платформах.

Но вскоре Жаров и Ксензов поняли, насколько мощное оружие оказалось у них в руках.

Когда Роскомнадзор, еще до решения суда, обратился к операторам с просьбой закрыть доступ к противоречивому фильму «Невинность мусульман», три самых крупных российских оператора связи – «Вымпелком», «Мегафон» и МТС – заблокировали видео на YouTube на Северном Кавказе. Только МТС смогла заблокировать сам ролик, «Вымпелком» и «Мегафон» просто отключили доступ ко всему сервису в целом регионе {189}.

Это заставило поспешить в Роскомнадзор за разъяснениями не только российских провайдеров, но и глобальные платформы вроде Google. Примитивная система блокировки, которая отключала целые сервисы, угрожала их бизнесу. 24 ноября, через три дня после интервью Жарова «Дождю», в черном списке Роскомнадзора оказался IP-адрес платформы Google Blogspot. И, хотя его очень быстро убрали из списка, пользователи стали жаловаться, что работа других сервисов – Gmail, Google Drive и Google Play – нарушилась.

Каким бы ни был примитивным черный список, стало очевидно, что это мощный инструмент давления.

Но пока многие крупнейшие компании на рынке еще чувствовали себя достаточно независимыми, чтобы не бояться оказывать поддержку оппозиционным изданиям.

Евгений Касперский, который во время протестов не сразу поверил в DDoS-атаки на оппозиционные сайты, в похожей ситуации в марте 2013 года повел себя иначе. Когда оппозиционная «Новая газета», явно не самый крупный клиент «Лаборатории Касперского», вдруг стала жертвой гигантской хакерской атаки, он пришел ей на помощь.