Роджер Бутл - Траблы с Европой. Почему Евросоюз не работает, как его реформировать и чем его заменить

А еще отмечу, что Стамбул располагается всего на несколько миль дальше от Брюсселя, чем Афины, и ненамного дальше от Брюсселя, чем Хельсинки или Лиссабон. Зато в других отношениях Стамбул отделяет от Брюсселя дистанция куда большего размера. После того как в 1453 г. Византия пала под натиском турецких войск, город, который мы сегодня называем Стамбулом, в культурном смысле развернулся лицом к востоку. Сама Турция, на протяжении всего XX в. следовавшая курсом на Запад, в последнее время опять начала сдвигаться в направлении к Востоку. Сегодня это страна преимущественно исламская. Правда, Турция по-прежнему остается светским государством, но нет полной уверенности, что так будет и дальше. За свою историю Турция знала немало государственных переворотов и периодов, когда принцип верховенства закона если и соблюдался, то лишь местами.

Так должна ли Турция стать частью Европейского союза? В Европе имеется несколько стран, в границах которых проживает многочисленное исламское меньшинство, но совсем другое дело, допускать в ЕС исламскую страну, да еще с населением в 76 000 000 человек, которое, по данным Турецкого статистического института, через 20 лет перевалит за 90 000 000 человек. Евросоюз пустил в ход тактику проволочек, всячески затягивая решение по членству Турции, и кончилось тем, что сама Турция охладела к идее вступить в сообщество.

Турция, таким образом, приобрела роль лакмусовой бумажки для ЕС. Предназначена ли Евросоюзу судьба стать современным воплощением христианского мира? Или это объединение соседствующих в географическом плане государств, которые удовлетворяют ряду технических критериев членства? Если Евросоюз существует только для того, чтобы объединять соседствующие государства, то разве может он быть по-настоящему тесным и основываться на общих ценностях? Вывод один: самое ядро Евросоюза поражено глубоким кризисом идентичности.

Примечательно, что бывший президент Франции Николя Саркози не так давно достаточно ясно высказался по поводу европейской идентичности и о том, позволительно ли допускать Турцию в состав Евросоюза:

Что такое Европа? Европа не является субрегионом в классификации Организации Объединенных Наций. Это политический проект, интеграция. Мы обязаны постоянно быть начеку в том, что касается расширения и интеграции Европы. Я выступаю за интегрированную Европу, у которой есть границы. Турция – это Малая Азия. Россия тоже не является Европой, но что касается балканских государств, то они – часть Европы. А как насчет Украины? В случае если нам придется пустить к себе Украину, тогда мы получим Европу настолько огромную, что в ней ничего невозможно будет сделать, а для этого у нас уже имеется Организация Объединенных Наций.

Как следует из этого высказывания, Саркози ставит превыше проблем совместимости и общих интересов вопрос о том, существует ли верхний предел размеров сообщества, при котором оно могло бы функционировать как до́лжно, обеспечивая действенную демократию и институты, внушающие своим гражданам если не любовь, то хотя бы уважение. И в этом Саркози совершенно прав.

Безусловно, должен существовать некий верхний предел размеров объединения, допускающий свободное и беспрепятственное передвижение в рамках его границ. Данный принцип сам по себе исключает Турцию из числа претендентов на членство в ЕС, однако на основании этого же принципа следует поставить под серьезный вопрос и членство Украины (а тем более России). В противном случае Евросоюз сам должен трансформироваться и принять облик, в корне отличающийся от того, которым грезили отцы-основатели, вдохновленные перспективой «все более тесного союза» (подробнее я рассмотрю эту тему в главе 8). Свободное передвижение людей в границах Европейского союза всегда было одним из фундаментальных принципов общего рынка, он не совместим с членством в ЕС государств, имеющих огромные различия в доходах и культуре.

В нынешнем составе Европейский союз приобрел такие размеры и разнообразие, которые не сообразуются с его институтами, а также с амбициями ЕС и собственным видением того, что он собой представляет и для чего нужен. Евросоюз угодил в подобное положение по неосмотрительности, поскольку никто заранее должным образом не продумал этот вопрос. ЕС по-прежнему культивирует идею все более тесного союза, но при этом расширяет свои географические границы далеко за пределы того, о чем даже и не грезилось отцам-основателям и что давало бы возможность функционировать ему сколько-нибудь эффективно.

Данная проблема во многом обусловлена предыдущими успехами: множество стран стучались в двери Евросоюза (пускай и по самым разным мотивам), а его вполне устраивало, что размеры все увеличиваются. И все же, чтобы не превратиться в монстра устрашающих габаритов, Евросоюзу предстоит сделать выбор. Он мог бы сохранить свой нынешний состав, а возможно, расширяться и дальше, но при этом не должен преследовать цели полной интеграции и все более тесного союза. Другой вариант – не отказываться от этих целей, но добиваться их в отношении более узкой группы стран-членов, например тех, что сегодня входят в еврозону. Впрочем, как мы убедимся далее, даже эта задача невероятно сложна.

Европейский союз представляет собой группу стран, которые стоят на пороге соединения в единое государство, однако пока оно не до конца достроено. Вследствие этого роль национальных государств в целом ряде областей ограничена, хотя сами они до конца не изжиты. В итоге мы имеем неразбериху.

Сегодня рассматривается предложение учредить отдельный пост президента для государств еврозоны. По большому счету, в структуре органов власти Евросоюза это был бы пятый по счету руководящий пост. Напомню, что в ЕС уже имеются председатель Европейской комиссии (высшего органа исполнительной власти), председатель Европейского совета (высшего политического органа ЕС), председатель Совета министров (Совета Европейского союза, одного из двух законодательных органов, председательствуют поочередно все страны – члены ЕС), председатель Европейского парламента (второй законодательный орган), не говоря уже о верховном представителе Евросоюза по иностранным делам и политике безопасности (в настоящее время этот пост занимает баронесса Эштон). Здесь очень к месту едкое замечание Генри Киссинджера, что Европа состоит из множества национальных государств и потому у него нет телефонного номера, по которому он мог бы позвонить, когда нужно решить какой-либо вопрос. Даже если Киссинджер и попытался бы дозвониться до Евросоюза как до организации, ему пришлось бы сделать четыре, а то и пять звонков.