Джейсон Гудвин - История доллара

Рейчел оказалась способной женщиной, открыла лавку и отправила Александра и его старшего брата работать на местных торговцев. В свободное время Александр брал уроки у одной еврейки и ласкал слух матери Декалогом на иврите, «сидя рядом с ней за столом». Он научился вести счета и неплохо владел французским. Вероятно, природные способности обеспечили бы ему будущее скромного вест-индского купца. Но, когда Александру исполнилось одиннадцать, мать умерла.

Питер Лавиен, первенец, на вполне законных основаниях получил все деньги и собственность, а поскольку Джеймс Гамильтон не вернулся, опекуном мальчиков стал племянник Рейчел. Его жена недавно скончалась, и не успели братья переселиться, как он покончил с собой. Александра взял под опеку один из друзей семьи. В возрасте двенадцати лет он признавался, что «охотно рискнул бы жизнью, пусть и не в моем характере сгущать краски моего положения».

Горько сожалея об «унизительной участи клерка или чего-то подобного, на которую судьба обрекла меня», Гамильтон корпел над книгами счетов в торговом доме, учился вести подсчеты и составлять заказы, как вдруг фортуна послала ему извержение вулкана. Александр написал об этом блестящее сочинение, и оно привлекло внимание недавно прибывшего пресвитерианского пастора, честолюбивым желанием которого было «стать покровителем, явившим миру из безвестности какого-нибудь гения». Мало кто так быстро получал желаемое. Преподобный Нокс убедил группу купцов отправить юношу на материк, чтобы дать ему образование.

Гамильтон никогда не огладывался назад. Ему было всего шестнадцать, когда он объявил в Принстоне о своем желании поторопить события и закончить университет через год. Деканы были то ли возмущены его наглостью, то ли напуганы брошенным вызовом, но молодой человек отправился в нью-йоркский Кингс-Колледж и с жадностью набросился на юриспруденцию. Когда раздоры с Англией обрели угрожающие очертания, он последовательно стал памфлетистом, добровольцем и капитаном артиллерии. Война началась, и уже в двадцать один год Александр Гамильтон был подполковником, служа адъютантом генерала Вашингтона. Из-за вспышки гнева последнего Гамильтон вскоре вернулся в действующую армию, и очень вовремя: Корнуоллис вторгся в Виргинию, губернатор Томас Джефферсон бежал, началась осада Йорктауна французскими и американскими войсками. Гамильтон под шквальным огнем противника возглавил ночной штурм одного из редутов. Вашингтону не хватало адъютанта, и он беспокоился, что «тот намеренно играет со смертью». Но вскоре Корнуоллис сдался, тем самым закончив войну. Гамильтон женился на Бетси Шайлер — дочери богатого помещика в долине реки Гудзон — и в 1783 году обосновался в Нью-Йорке, где пользовался славой способного и удачливого адвоката.

Соединенные Штаты еще были связаны прежними Статьями Конфедерации, но непрочные контакты, позволившие им сражаться с британцами, в дни мира порождали стычки и раздоры. США не вышли из войны нацией: за каждым штатом тянулась длинная история, тогда как страна в целом путешествовала налегке. События, которые американцам предстояло запомнить, были слишком свежи; битвам еще предстояло стать легендой. Часть их скудного багажа, казалось, вообще им не принадлежала: британские песни и французская победа, испанские деньги и английское право; рабочие руки, нечестным путем добытые в Африке; кукуруза и индейка, украденные у индейцев, а также изрядное количество рома, прикарманенное в Вест-Индии.

Американцы были весьма неуживчивы между собой и ревнивы к мотивам соседей, подозрительны в отношении собственных правителей и строги в том, что касалось их свобод. Мэдисон сравнил Нью-Джерси, плативший портовые сборы то Филадельфии, то Нью-Йорку, с бочонком о двух затычках. Обитатели Мэриленда подозревали виргинцев в желании раздвинуть свои границы до Миссисипи. Люди предпочитали именовать себя ньюйоркцами или каролинцами, реже — колумбийцами и совсем редко — американцами.

Все что у них имелось общего — это отправная точка: 1776 год и символ веры, выраженный на манер девиза кладоискателей «Даешь Пайкс-Пик!» в джефферсоновских словах «Жизнь, свобода и стремление к счастью». Чтобы остановить сползание к анархии, требовался более прочный союз. Гамильтону едва исполнилось двадцать восемь лет, когда он в 1786 году созвал Конгресс в Аннаполисе. Недоставало полномочий, но молодой адвокат указал дальнейший путь и вдохновил штаты в следующем году отправить делегатов для выработки проекта полноценной федеральной Конституции.

Вырабатывая законы о денежном обращении, переговорщики были очень осторожны. Прежде всего они лишили отдельные штаты права печатать бумажные деньги. Национальное единство требовало единой для всех валюты, чтобы положить конец манипуляциям с курсом, к которым в старые недобрые времена, в том числе уже после революции, охотно прибегали. В качестве «законного платежного средства при выплате долговых обязательств» штаты могли использовать только золото и серебро. Полномочия валютного регулирования, фиксации валютных единиц, стоимости драгоценных металлов относительно друг друга отдали в ведение Конгресса. Федеральное правительство лишили возможности «эмитировать кредитные билеты»: за ним осталось лишь право «чеканить монету, регулировать ее стоимость, а также стоимость иностранной валюты, устанавливать стандарты мер и весов». Один из депутатов от Делавэра полагал, что включение в данный перечень права печатать бумажные деньги стало бы столь же тревожным сигналом, «как и начертание зверя в Откровении Иоанна Богослова».

Томас Джефферсон отсутствовал, находясь в Париже в качестве посланника Соединенных Штатов, и программную речь прочел Гамильтон. Он предложил учредить пост президента с пожизненным сроком полномочий, избираемых пожизненно сенаторов и упразднить штаты — то есть хотел установить монархию в республиканских одеждах. Его речь длилась пять часов, «ее хвалил всякий но никто не поддержал». Позже ораторы говорили, насколько, по их ощущениям, расширились интеллектуальные рамки прений. Гамильтон удалился в Нью-Йорк, а остальные делегаты проработали свой вариант Конституции, и, когда документ одобрили, Гамильтон развернул в ее пользу блестящую агитацию. Он написал большинство из так называемых «Записок федералиста», которые побуждали принять Конституцию со всех возможных точек зрения. Что касается его самого, он «был не против того, чтобы попробовать с таким вариантом республики».

«Записки» сыпали аргументами, и Северная Каролина даже беспокоилась, что случится, если президентом изберут папу римского. В Массачусетсе вспыхнуло восстание. В 1786 году Даниел Шейс — отставной офицер и ветеран сражений при Лексингтоне, Банкер-Хилл и Саратоге — возглавил вооруженное выступление против государства. К нему присоединились сотни фермеров; одни были вооружены вилами, другие поснимали со стен охотничьи ружья. Поводом к войне, со всей неизбежностью, стали деньги.