Акин Онгор - После меня – продолжение…

С моей точки зрения, самой большой сложностью было собрать в единый коллектив людей, которые никогда до этого не пели в хоре и не разбирались в тонкостях музыкального искусства. Наше выступление должны были увидеть 400 зрителей. Репетиции длились примерно два месяца. Когда до концерта оставался всего один день, Акин-бей позвонил мне, будучи в заграничной командировке. Он сообщил, что, не заезжая в Стамбул, сразу же полетит в Анталию. Я заверил, что все подготовительные мероприятия завершены и хор готов к выступлению. Тогда Акин-бей сказал, что и сам желает принять участие и непременно споет с нами песню под названием «И снова Гюльнихаль», хотя она совершенно выбивалась из стиля репертуара. На этом разговор был окончен…

На концертах турецкой классической музыки, как правило, исполняются произведения одного стиля, а если используются разные, они по крайней мере должны быть чем-то похожи. Песня, которую выбрал для себя Акин-бей, совершенно не сочеталась с отрепетированным репертуаром, в котором преобладали произведения совершенного другого музыкального направления. Наш хормейстер уже в течение 40 лет занимался своим делом и был настоящим профессионалом, поэтому сказал, что истинные ценители музыки не одобрят такого расхождения в стилях. Он и так уже был раздражен, поскольку ему тоже приходилось бороться со всякого рода сложностями, а когда я сказал ему о песне, выбранной Акин-беем, хормейстер пристально посмотрел на меня и ответил: «С меня довольно!» и отказался с нами работать.

Я попытался объяснить, что не могу одновременно удовлетворить требования и нашего президента, и глубокоуважаемого хормейстера. Если бы еще оставалось время, то можно было бы внести некоторые изменения в репертуар, чтобы он максимально соответствовал стилю песни, выбранной Акин-беем… Я несколько часов уговаривал уважаемого хормейстера. Было решено, что после основного репертуара мы сделаем небольшой перерыв, во время которого прозвучит игра на сазе, причем непременно пригласим профессионала, а потом уже, в конце программы, прозвучит песня «И снова Гюльнихаль», на которой настаивал Акин-бей. В тот вечер на фестивале были представлены театральные и фольклорные постановки, участники играли на различных музыкальных инструментах, демонстрировали интересные рекламные ролики, но наш хоровой коллектив занял первое место.

Акин-бей не присутствовал ни на одной репетиции, даже с трудом успел на последнюю, которая проводилась перед самым началом концерта. Вот тут-то я и решил строго спросить с Акин-бея. Ведь я был главным в хоре, и все полномочия находились именно в моих руках. Я сказал: «Вы хотите петь в хоре, но наши коллеги неустанно репетировали в течение двух месяцев. Я и не знаю, сможете ли вы соответствовать нашим требованиям, вам надо бы устроить небольшую проверку…» Он прибыл на последнюю репетицию в прекрасном расположении духа, но тут его улыбка потухла, а лицо осунулось: «Какая еще проверка, я президент!», и невозможно было понять, шутит он или говорит всерьез. «А я руковожу хором, и здесь я – президент…» – ответил я таким же загадочным тоном.

Разумеется, я заранее предупредил всех участников хора о розыгрыше. Акин-бей обратился ко мне с вопросом: «Ладно, и что я должен сделать?» Я сказал: «Вы просто должны что-нибудь спеть, и если у вас подходящий голос, то мы возьмем вас в хор». Акин-бей уже начал было петь, как одна из наших коллег не смогла себя сдержать рассмеялась, выдав тем самым все наши тайные «замыслы». Акин-бей, конечно, понял, что это была шутка.

Руководитель отдела по рекламе и связям с общественностью

30 ноября 2005 г., Garanti Bank, Стамбул

Моя карьера в банке Garanti началась в сотрудничестве с Акином Онгором. В то время Ибрахим Бетиль был президентом, а Акин-бей – его заместителем по вопросам рекламы. Все брифы мы получали непосредственно от него, и он умел так доходчиво объяснить, что невольно начинало казаться, что банковское дело очень легкое и им может заниматься буквально любой человек. Акин-бей всегда нам говорил: «Вы должны уметь общаться так, чтобы собеседник вас понимал».

Объясняя особенности того или иного брифа, он придерживался очень широких взглядов и не ограничивался лишь сутью заказа, а обязательно обращал наше внимание и на другие аспекты. Акин-бей уделял рекламе много времени и научил нас разбираться в тонкостях баланса. Когда по какой-то теме срочно требовались дополнительные сведения, он говорил: «А помните, я вам как-то об этом рассказывал?»

Акин-бей всегда знал, чего хотел, и умел это продемонстрировать. Он так много внимания уделял нам и рекламе, что, когда ему были поручены другие ответственные задания и у него не осталось времени, чтобы часто с нами общаться, мы его умоляли: «Пожалуйста, пожалуйста, не покидайте нас!»

Акин-бей был прекрасным слушателем. В тот момент, когда кто-то начинал свою речь, он всем своим видом давал понять: «В данный момент я слушаю только вас, и ничто другое меня не интересует». Акин-бей был не только хорошим слушателем, но и обладал способностью устранять проблемы, причем делал это быстро и корректно. Он умел быстро читать. Работа с Акин-беем, обмен мнениями – все происходило стремительно.

У него был очень высокий уровень эмпатии.

В моей деловой карьере Акин Онгор составляет целую эпоху. Я многому у него научилась, многое приобрела. Я отдавала себе отчет в том, что с его уходом из банка все будет совсем по-другому. Когда Акин-бей принял решение покинуть банк, он сказал: «У меня есть масса увлечений, и я должен уделить им время, пока не совсем состарился. Мне хочется прямо на улице станцевать с моей женой, я должен посетить еще так много разных мест, которые давно хотел увидеть…» Разумеется, он был прав, но нам предстояло остаться без Акина Онгора.

Он был очень организованным человеком и не допускал отклонений от заведенных правил. В один прекрасный день нужно было провести фотосъемку, на которой присутствовала и я. С воротничком его рубашки возникла какая-то проблема, и я пару раз указала на это. Тогда он вскочил со своего места, позвонил домой и отдал домработнице указание: «Пожалуйста, открой в шкафу отдел с рубашками, найди третью справа и немедленно передай сюда». Фотосъемка была завершена только после того, как он сменил рубашку.

Акин-бей был перфекционистом. Он не только требовал, чтобы все его распоряжения выполнялись, но и хотел знать, сколько нам нужно времени. Но выяснял это очень доброжелательно, а мы, ценя такую естественность и деликатность, оговаривали сроки, которые приводили его в умиротворенное состояние.

Акин-бей часто использовал различные китайские поговорки. Одна из них звучала так: «Пока слово у тебя во рту, оно твое; как только оно сказано, оно принадлежит другим!»