Карина Чумакова - Нью-Йорк. Заповедник небоскребов, или Теория Большого яблока

Естественное следствие творческой свободы, царящей в Гринвиче, – кипучая музыкальная жизнь района. Два из пяти лучших джазовых клубов Нью-Йорка – Village Vanguard (178 7 thAve. S.) и Blue Note (131 W 3rd St.) – находятся в Гринвиче. Первый – ничем не примечательный с виду подвальчик, где за 75 лет существования переиграли все легенды джаза, включая Джона Колтрейна и Майлса Дейвиса, а второй – чуть более гламурный и дорогой, но, зная, что с воскресенья по четверг студентов на второй «сеанс» пускают за полцены, к нему вполне позволительно пристраститься.

Другая улица Гринвича – Кристофер-стрит (Christopher St.) – вошла в историю как арена боевых действий за права геев: в 1969 году завсегдатаи бара Stonewall Inn оказали отпор полиции во время очередного рейда. Теперь эти события считаются началом движение за равноправие геев. В сквере Шеридан (Sheridan park) – он занимает острый угол между улицами West 4 thи West Washington Pl. – в память об этих событиях возвели скульптурную группу «Gay Liberation» художника Джорджа Сегала (John Segal). Две девушки, сидящие на скамейке, и двое молодых людей, о чем-то беседующих на «пионерском» расстоянии, – любимый фото-реквизит всех туристов, побывавших в Виллидже. В популярности может соревноваться разве что зеленая табличка с названием улицы «Gay Street», которая, вопреки названию, никакого отношения к культурному кредо района не имеет.

Исследовать кафе и рестораны Гринвича – особое удовольствие. Причем поесть здесь можно как за сущие копейки, так и на широкую ногу. Студенты, да и все, кого когда-либо пробивало на еду в три часа ночи с тремя долларами в кармане, оценят легендарную «фалафелешную» Mamoun’s Falafel (119 MacDougal St.), которая кормит нью-йоркцев лучшими в городе фалафелями (за 3 доллара!) и настоящей шаурмой с бараниной (чуть дороже). Сразу предупрежу: помпезный и невнятный ресторан Onegin на Waverly Pl. не имеет никакого отношения к московскому кафе «Пушкинъ», так что во избежание разочарования, помноженного на разорение, в него лучше не соваться.

Гурманам и любителям мест, где не стыдно зачекиниться, нужно отметиться в ресторане шефа Эйприл Блумфильд (April Bloomfield) The Spotted Pig (314 W 11 St.). Маленькое заведение с интерьером, напоминающим лавку старьевщика, выдает стабильно прекрасные бургеры со шнуркообразным картофелем фри. Плохо, что заказать стол заранее нельзя, так что приготовьтесь час-полтора пить коктейли на скамейке перед входом – но летом эта часть процесса скорее приятна, так что «cheers»!

Если о славном прошлом иных районов Нью-Йорка можно разливаться соловьем дольше, чем об их светлом настоящем, то с Сохо все наоборот: у этого район суперактуальный vibe, хоть его эстетика и коренится в конце XIX века. Здания с фасадами из литого чугуна, произведшие в свое время революции в строительстве, в Сохо представлены лучше всего в Нью-Йорке. В них раньше располагались производственные цеха, швейные фабрики и мастерские, а теперь – жилые лофты, модные офисы, а на нижних этажах – магазины самых актуальных марок и картинные галереи.

В 60-х, когда фабрики и склады в основном уже съехали на окраины и их здания опустели, Сохо стал довольно неприятным районом, пока творческий люд и примкнувшие к нему граждане без определенных занятий не стали его обживать. То, что в Европе называется «сквоттинг», в Нью-Йорке стали называть homesteading – если буквально, то «обживание» или «заявление прав на собственность явочным порядком».

Вскоре Сохо превратился в район лофтов и галерей. Еще в начале 90-х галерей и художественных студий было больше, но под натиском ретейла многие из них со временем переместились в Челси и Митпэкинг, хотя некоторые (и не самые худшие, в том числе Franklin Bowles (431 West Broadway) и Nancy Hoffman (429 West Broadway) удержались. Некоторые сквоттеры тоже остались в своих квартирах благодаря «закону лофтов», позволившему им оформить аренду некогда стихийно занятых помещений по доступной цене.

Собственно, сам феномен «лофта» возник именно в Сохо. Главные атрибуты лофта – огромная площадь, отсутствие перегородок, окна в пол, металлические балки на потолке, обшарпанные кирпичные стены. Забавно то, что стилистика лофта, возникшего как естественное продолжение образа жизни, лишенного условностей и отвергающего диктат денег, в наши дни эксплуатируется архитекторами и дизайнерами для создания очень дорогих интерьеров по заказу людей, имеющих весьма отдаленное представление о внутренней свободе.

Вот как в повести «В поисках грустного бэби» Василий Аксенов описывает лофт одного своего приятеля: «Там у него стоит рояль рядом с газовой плитой и в двух минутах ходьбы от рояля разбито лежбище из надувных матрасов, над коим по стене с подтеками выведена надпись: «Укрощение строптивых». Вот какими были лофты версии 1.0. Сейчас они сгинули вместе с поколением тех людей, которые в них обитали.

Будучи заповедником чугунной архитектуры, Сохо – это еще и настоящая выставка пожарных лестниц, или, как их называют в Нью-Йорке, fire escapes. Сначала их стали устанавливать на доходных домах, потом, после страшного пожара 1911 года на одном из швейных производств, лестницы стали обязательным элементом промышленных зданий. Строго говоря, пожарная лестница не обязательно должна «украшать» уличный фасад: она может выходить на любой другой фасад здания или же в переулок между домами, но застройка в старой части города настолько плотная, что такой укромный уголок можно найти далеко не всегда. В новых домах архитекторы, конечно, пытаются спрятать металлические хребты с глаз долой, ну а в таких районах, как Сохо, все давно к ним привыкли и воспринимают их как часть декора фасада – вроде фахверков или лепнины. Хотя ни один фахверк не может при необходимости служить летней курилкой, маленьким подвесным садом, местом романтического свидания или дополнительным спальным местом для нетранспортабельного гостя. Все вышеперечисленные варианты использования законом, конечно, не предусмотрены, но для ньюйоркцев они так же обыденны, как и само наличие в городе «воздушных трапов». Говорят, правда, что будущее этого символа Нью-Йорка не особо радужно. Вроде как пожарное законодательство изменят в пользу оборудования внутренних пожарных лестниц, так что, пока не начался массовый отпил fire escapes, спешите видеть: отрезок Грин-стрит (Greene St.) между Канал– и Гранд-стрит (Canal St. и Grand St.) – самый длинный ряд домов с внешними пожарными лестницами в мире.

В наши дни Сохо – это в первую очередь «универмаг» под открытым небом, составленный из множества монобрендов одежды, обуви, аксессуаров и дизайнерской мебели. Большой универмаг только один – это филиал Bloomingdale’s в даунтауне (504 Broadway). Сюда стоит зайти лишь ради того, чтобы посмотреть, как выглядит типичное чугунное здание изнутри, но не более того – серьезный шопинг лучше делать в Блуме на 57 улице.