Анатолий Терещенко - СМЕРШ в бою

Итак, американский агент заработал в ГРУ Генерального штаба. Его готовили за океаном для «большой и перспективной работы», именно в «десятке мишенной системы». Заиметь такого «оборотня» в стане противника для любой разведки – огромный успех. Тем более в годы, когда авторитет нашей страны еще сверкал в лучах недавней Победы, когда высокий патриотизм кадров существенно ограничивал возможности вербовочной базы ЦРУ среди офицерского корпуса. Органы военной контрразведки, хотя и были подточены очередным шельмованием хрущевского образца, работали, используя еще незабытый опыт противодействия гитлеровским спецслужбам – Абверу, Гестапо, СД и другим.

Подарки, шпионская экипировка, деньги – все было приготовлено для организации и проведения враждебной деятельности. Личные встречи и тайниковые операции, быстродействующая, двусторонняя радиосвязь с применением приемо-передающего устройства и сигнализатора, прием шифрованных донесений, «письма-прикрытия» и тайнопись, – вот неполный перечень средств и методов из арсенала действий изощренного шпиона на протяжении многолетней работы на американцев.

О мотивах сотрудничества, после разоблачения, на судебном разбирательстве оборотень-генерал скажет:

«Моя вера в справедливость и демократизм социалистического общества пошатнулась. Я понимаю, что это стало возможным в результате определенного влияния буржуазной пропаганды… Мне противны были хрущевские бредни, его выходки, его бескультурье… Я решил принять личное участие в противодействии предпринимаемым советским руководством акциям на международной арене и, как следствие, решил обратиться к американцам с предложением своих услуг…

Я при этом отчетливо понимал, что мое сотрудничество с американцами нанесет… ущерб государственной безопасности и обороноспособности страны в целом…»

Однако анализ материалов следствия, показаний свидетелей и самого обвиняемого свидетельствовал, что материальная сторона, корыстные соображения стояли на первом месте. Он буквально клянчил у хозяев дорогие сувениры: ювелирные изделия, охотничьи ружья, рыболовные снасти, фотоаппаратуру, радиотехнику, инструменты для домашнего хозяйства.

В то же время строго из принципа самосохранения придерживался правила, чтобы общая сумма, получаемая от спецслужб противника, не превышала половины его месячного оклада.

После возвращения из США Поляков в сентябре 1962 года в парке им. Горького заложил первый тайник – непроявленную пленку в кассете, предварительно облепив ее пластилином и обваляв в кирпичной крошке. Это был тайник под кодовым названием «Гор».

При входе на территорию парка агент стал проверяться, внимательно всматриваясь в действия и поведение отдыхающих. Затем подошел к означенной в плане связи скамейке, сел на нее, развернул газету и в удобный момент положил контейнер со шпионской информацией за задней левой ножкой. Прочитав немного газету, он поднялся и медленно двинулся к выходу. На одном из столбов ограждения парка поставил сигнал закладки тайника в виде полосы чернильных брызг фиолетового цвета из авторучки.

Однако на следующий день шпион не нашел в обусловленном месте сигнала американцев об изъятии тайника и не на шутку перепугался. Животный страх за безопасность своей шкуры подогревало известие о разоблачении агента ЦРУ – бывшего полковника ГРУ Олега Пеньковского.

Но вскоре он успокоился – в газете «Нью-Йорк таймс» от 20 сентября 1962 года появилось зашифрованное сообщение в разделе объявлений, которое свидетельствовало о получении американцами информации из тайника под названием «Гор».

В августе 1963 года «Бурбон» провел вторую тайниковую операцию, заложив магнитный контейнер с секретной информацией за телефонной будкой по улице Листьева, дом № 12. До своего очередного отъезда в командировку в 1965 году в Бирму он передаст заокеанским хозяевам еще две шпионских закладки через тайники – «Молоко» и «Баня». Об изъятии американцами двух последних тайниковых вложений Поляков был поставлен в известность радиосигнализатором, оборудованным в настольных электронных часах. Приемник работал так: тайник изъят – загорается чуть видимый, святящийся зеленоватым цветом диод-индикатор. Такой сигнал был безопасен и успокоительно действовал на шпиона. Кроме того, в этот период под обещание больших денег он обрабатывает еще два тайника – «Рыба» и «Береза».

Желание попасть в заграничную командировку ни на минуту не покидало Полякова, считавшего, что наиболее «плодотворные» и безопасные действия могут быть за пределами страны. Мечта сбылась 3 ноября 1965 года. В этот день он вылетает в Бирму в качестве военного атташе при посольстве СССР.

Вскоре от резидента ЦРУ в Рангуне полетела в ЦРУ шифротелеграмма начальнику отдела по Советскому Союзу Дэвиду Мерфи о том, что прибывший полковник Поляков проявляет необычно дружественное расположение к американским сотрудникам, занимающимся разведывательной работой. Взглянув на присланную фотографию советского офицера, Мерфи подпрыгнул в кресле и от обилия эмоций чуть было не вскрикнул – «Эврика!» Он понял, что наконец-то нашелся агент после почти годичного молчания.

Следует заметить, что Мерфи являлся одним из тех сотрудников отдела, кому были известны установочные данные на Полякова, когда тот работал еще на ФБР в Нью-Йорке. Для организации предметной работы с агентом в Рангун вылетели два опытных сотрудника ЦРУ – Джим Флинт и Пол Диллон.

Первый из них, понимая, что работа с «Бурбоном» может принести ему служебные дивиденды, добивается назначения на должность второго секретаря посольства США в Бирме.

По договоренности с американцами Поляков отправляет в ГРУ шифровку. В ней он сообщает о Флите, как о «вероятном кандидате на вербовку» и испрашивает разрешения на его «изучение». Таким образом, открывалась возможность почти легальных контактов «Бурбона» со своим хозяином.

ГРУ не замедлило с ответом – дало добро для проведение операции по изучению кандидата на вербовку. В шифровке давался «зеленый свет» для общения, хотя и с небольшими оговорками о бдительности.

Поляков после этого стал частенько бывать у «друга – Джима», приурочивая время «деловых контактов» к началу вечерних киносеансов, которые демонстрировались в американском представительстве. В таком режиме американский разведчик провел тридцать (!!!) встреч со своим высокопоставленным агентом, по одной-две встречи в месяц.

В 1968 году Флинта руководство ЦРУ неожиданно отзывает в США – не рассеялось недоверие, и янки, с одной стороны, боялись перевербовки, а с другой – все тяжелее и сложнее было готовить дезинформацию для «Бурбона», которой он систематически кормил руководство ГРУ.