Дмитрий Тренин - Россия и мир в XXI веке

Глобализация протекает волнообразно. Ее первая волна конца XIX – начала ХХ века затихла, столкнувшись с национальным фактором. «Именно национальные силы, – писал Игорь Шафаревич, – превратили Первую мировую войну из обычной войны за определенные территории в войну на уничтожение» [83] Шафаревич И. Р. Русский народ в битве цивилизаций. М.: Институт русской цивилизации. Родная страна, 2012. . Затихание первой волны глобализации обернулось ростом национализма, протекционизма, радикальных идеологий и в конце концов – новой мировой войной.

Нынешний кризис глобализации не абсолютизирует суверенитет, поскольку оставляет его в «сетке» взаимозависимостей. Суверенность не означает изоляции от внешнего мира, абсолютной «отдельности» конкретной страны. Это, скорее, способность принимать решения в соответствии с национальными интересами, не подчиняться давлению со стороны или же блоковой (союзнической) дисциплине. Обретение такой способности требует усилий и сопряжено с рисками. Не все решаются на подобный путь. Значительное число государств, оставаясь формально суверенными, зависят от более крупных стран в финансовом, политическом или военном отношениях. Есть и зависимость другого рода.

Глобализация сделала границы прозрачными, пористыми. Современный мир – это мир всеобщей взаимозависимости. Ни одна страна не может нормально существовать без разветвленных внешних связей. Контактность (connectivity) – важнейшее качество любой успешной страны. Движение через государственные границы товаров и услуг, капиталов и рабочей силы, информации и идей в наши дни стало более свободным, чем когда бы то ни было. В этих условиях национальный суверенитет проявляется не в независимости от внешнего мира (она недостижима и губительна), а в способности государства быть конкурентоспособным, эффективным и привлекательным, и прежде всего для своих собственных граждан.

Серьезной угрозой суверенитету является финансовая зависимость. Во второй половине 1980-х годов Советский Союз, выйдя на рынки внешних заимствований, вскоре попал в долговую зависимость от западных кредиторов, что не могло не отразиться на внешней политике СССР. В 1990-х годах бюджет Российской Федерации постоянно зависел от того, предоставит ли Международный валютный фонд очередной транш. В 1998 году РФ объявила дефолт по внешним обязательствам. Лишь в начале 2000-х годов Россия смогла расплатиться по долгам СССР и снизила уровень суверенного долга до минимальной величины – 10 % ВВП. Несмотря на трудности, связанные с санкциями, российские компании в 2014 году сумели расплатиться по своим обязательствам. Угроза нового дефолта в обозримой перспективе является маловероятной.

Проблему для суверенитета, таким образом, создает односторонняя зависимость – финансово-экономическая, политическая или военная, не компенсируемая другими факторами. Другую проблему представляет собой уязвимость политических систем государств. В одних случаях эта уязвимость является результатом слабости и неустойчивости часто коррумпированной власти, которая может быть свергнута, в том числе при помощи или в результате вмешательства извне. В других случаях речь, напротив, идет о жестко авторитарных режимах, которые подавляют оппозицию и в конце концов рушатся вместе с государством, которое они подминают под себя. Крах государства в этом случае также имеет международные последствия.

Что касается России, то ей инспирированная извне «цветная революция» не угрожает. Все революционные изменения в российской истории до сих пор являлись результатом доведения внутренних противоречий до ситуации взрыва. Иностранное вмешательство при этом иногда имело место, но роль иностранцев всякий раз была в целом несущественной. Гораздо большую проблему для России как в начале ХХ века, так и в его конце представляли неготовность или неспособность правящего слоя осознать необходимость назревших перемен и своевременно провести экономические и политические реформы. Такое промедление «верхов» только стимулировало «революционное нетерпение» «низов». Расплатой за это стал двукратный на протяжении ста лет крах российской государственности и распад страны.

Особенностью современного российского суверенитета является его «монархическая» субъектность. Как и в Византии, и почти везде в средневековой Европе и в большинстве европейских стран в период Нового времени, субъектом суверенитета (сувереном) в России традиционно являлся самодержец-монарх – великий князь, царь, император. «Византийская симфония», кроме того, предполагала симбиоз светской и духовной власти. Эта традиция в усиленном варианте продолжилась в Советском Союзе, где единственным субъектом выступало политическое и идеологическое руководство страны – революционно-коллегиальное при Ленине, единоличное при Сталине и коллективное при Брежневе. Та же традиция прижилась и в Российской Федерации, где в 2000-е годы возник феномен имперского президентства.

Нынешний персоналистский политический режим – это авторитаризм с согласия подданных. Такая ситуация начала формироваться еще при правлении Бориса Ельцина, но достигла расцвета уже при Владимире Путине. В отличие от советского тоталитаризма здесь отсутствует сакральность, нет массового страха и принуждения, а есть своего рода негласный договор. Лидер в своих действиях опирается на реальную поддержку абсолютного большинства населения, но взамен это большинство дает ему мандат на фактически абсолютную власть. Лидер при этом обеспечивает внутреннюю стабильность и внешнюю безопасность; он способствует повышению уровня жизни большинства; он, наконец, позволяет гордиться за свою страну. Соблюдение Путиным условий такого общественного договора позволило ему находиться на вершине власти с 2000 года.

Персоналистский режим, естественно, тесно связан с личностью главы такого режима. Он может оставаться устойчивым довольно долго, если «первое лицо» располагает реальной властью над элитами и пользуется широкой поддержкой населения. Даже в этом случае, однако, передача власти от реально уходящего со сцены «первого лица» его преемнику может привести к политическому кризису и последующей смене режима либо к хаосу. «Долгожитие» одного конкретного лица в Кремле, даже если оно будет регулярно переизбираться на свободных выборах, может в конце концов завести страну в ловушку, из которой не будет легкого выхода.

Во избежание такой ситуации и ее как минимум неприятных последствий необходимо без промедления закладывать основы будущего политического режима, в котором «самодержцем» будет выступать не конкретная личность, а сама нация, т. е. корпус граждан, объединенных общим делом, избирающий и контролирующий государственное управление. В 2010-е годы уже не нужно создавать для этой цели формальные институты: они закреплены в Конституции и законодательстве Российской Федерации. Необходимо отказываться от симулякров и наполнять эти институты реальным содержанием.